Михаил Попов - Давай поговорим! Клетка. Собака — враг человека

— Куда ни плюнь, везде психи, — сформулировал Русецкий.

— Поймаем столько психов и маньяков, сколько надо, чтобы Ромку освободить, понятно? — наставительно и твердо сообщил учитель, после чего убыл, как уже было выше сказано, в тоске.

Что же это, в самом деле, сталось с районом нашим, если за каждой запертой дверью можно ожидать какого-нибудь извращения? Да что там район, перебила эту горькую мысль другая, еще более горькая и общая, — что сталось с городом, что сталось со страной?!

И лейтенант, снимавший первый протокол с подполковника, не понравился Леонтию Петровичу. Не было в нем того достоинства и основательности, что отличала работников органов в прежние годы. Не было моральной выправки, а когда он благодарил Леонтия Петровича за помощь (он не знал, что она невольна), благодарность его не выглядела вполне искренней. Плевать этому лейтенанту с диковатой фамилией Бялый на то, сколько юных, невинных, глупых, доверчивых девах насилуется в данный момент по подвалам вверенного ему района. По подвалам и чердакам. По подвалам, чердакам и саунам. Да и судьба истязаемого Ромки Миронова не тревожит его похмельное воображение. Нет кровавых юношей в его глазах, так сказать.

Все еще нянча неизбываемую и глобальную тощищу, поднялся Леонтий Петрович в свою квартиру коммунальную, с надеждой думая о смородиновом чае и теплом душе. Они должны были дать толчок мыслительным процессам в истощенной голове.

Что же, решил бесповоротно Леонтий Петрович, завтра же поиски будут продолжены. Тяга к отлыниванию, что начала просматриваться среди дружков Романа, пресечена должна быть однозначно и в самом корне. Видите ли, им надоело, у них там девки и водка и преступные обязанности. Подождут и девки, и водка, и криминальные заботы. Дружба истинная важнее. Леонтий Петрович не верил, что души этих ребят погибли окончательно, и собирался собственным непреклонным примером преподать им, заблудшим, урок правильного отношения к жизни. А может, и к смерти.

Чайник зашевелился на плите, вода готова была к счастливому браку с травой. Леонтий Петрович полез в свой кухонный шкафчик и достал коробку со специально приготовленной смесью.

Пожалуй, хватит, решил он, размышлизмов общего и чувствительного характера. Вернемся на дорогу, отмеченную фактами, фактами и только фактами. Что нового удалось сегодня узнать о носителе противогаза? По крайней мере…

Раздался звонок в дверь.

Вздрогнуло все. И душа, и чайник на плите, и железная коробка в руках, и то, что было в коробке.

Такое предчувствие не могло обмануть. Пришли к нему.

Светлана Миронова, сестра Романа.

Ага, подумал подполковник, что-то стронулось в циничном женском сердце.

Молча пригласил в комнату.

Раиса, демонстрируя такт, мгновенно захлопнула вертикальные створки своей раковины, хотя, конечно, попытается как-нибудь подслушать.

Предложил стул. Ближайший стоял у стола, где был сервирован чай, что повысило ранг приглашения.

Очень все же похожи они с братом. Ширококостная, с телячьей переносицей, лоб чуть-чуть с «неандертальским» козырьком. Но он ее не портил, совсем не портил. В ней была своеобразная, увесистая плебейская грациозность. И глаза сумасшедшей голубизны — с таким разрезом, что даже психиатра могут свести с ума. В брате-бандите все «животные» родовые черты были утрированы сверх меры. Квадратная туполобая орясина с синими буркалами. Игры природы, ничего не поделаешь.

— Что же вы молчите? — сказала Светлана. Голос у нее был нисколько не деланный, не пестованный, в нем от рожденья была мягкая породистость. Все, что она говорила, автоматически приобретало чувственный контекст.

— Удивляюсь, — отвечал подполковник, в самом деле удивленно поднимая бровь, — приход твой… это я вправе задаваться вопросами.

— Не будем, пожалуйста, разводить здесь… что с Романом? Вы узнали что-нибудь новое?

Леонтий Петрович повертел в руках банку, зачем-то принесенную с кухни.

— Новое, старое… Я ясно слышал, ты отмежеваться пожелала от всего. Поэтому удивил меня этот визит. Попытка проявить чувства родственницы?

Светлана резко встала и порывисто прошлась по комнате. Она зацепила край скатерти, отчего опрокинулся деревянный стакан, набитый авторучками и карандашами, они веером рассыпались по столу. Вместе с ними вылетел на белую скатерть веселый таракан, что вызвало в болезненно чистоплотном подполковнике вспышку брезгливого возмущения. Ему страшно не хотелось, чтобы гостья заметила этого третьего участника разговора. Что-то нужно было сделать, пока она, кусая губы, мечется вдоль подоконника. Солдатская смекалка не подвела офицера. Леонтий Петрович схватил стакан и стал им ловить несвойственное его дому насекомое. С третьей попытки — удача.