Михаил Попов - Давай поговорим! Клетка. Собака — враг человека

— Чего молчишь? Я сказал, что боюсь твоего нападения в отсутствие моих охранников. Нападешь?

— Зачем? — спросил Никита, и спросил так, что профессор после короткого раздумья кивнул офицерам.

— Руки ему освободите, а вот ноги…

— У меня есть специальные такие штуки, — тут же отозвался Дима и достал из кармана куртки другие наручники, неестественно большого размера.

Профессор искренне удивился.

— Это теперь такие делают колодки?

Офицер улыбнулся, понимая, что его предусмотрительность нравится шефу.

— Юаровское изобретение. Со скованными руками эти негритосы бегают не хуже страусов. Со скованными ногами — не могут.

— Ладно, — прервал лекцию профессор, — цепляй и — в коридор.

Никита медленно, как оживающий памятник, привел руки в нормальное положение и «залюбовался» их неестественным цветом.

— Итак, — сказал профессор, рассеянно закуривая, — теперь нет препятствий к тому, чтобы ты мне все рассказал.

— Спрашивайте.

Длиннолицый стряхнул первый пепел.

— Не хочешь, стало быть, по-хорошему.

— Хочу.

Последовала длинная вдумчивая затяжка.

— Сначала я решил, что меня к тебе, то есть тебя ко мне подсаживает ментовка. Потом думал, что ты от кого-то из моих недоброжелателей. Мно-огие люди желают мне недобра, самого разного. Теперь уж я и не знаю, что мне думать. Ведешь ты себя как человек не вполне нормальный, и я до сих пор не могу определить, бояться мне тебя или нет. Пожалуй, ни менты, ни конкуренты к помощи такого тихого идиота, как ты, прибегать бы не стали.

— Вы правы.

— Вот-вот, опять начинаешь. Но больше у тебя это валяние Ваньки получаться не будет. Надо мне какой-то сделать вывод, решение какое-то принять. Разве может позволить себе не сделать этого человек, занимающийся тем, чем занимаюсь я, а?

— Не знаю.

— А я тебе скажу. Надо бы тебя, конечно, пришить. От греха подальше. Так бы и поступил любой из моих коллег. Твое везение в том, что ты попал ко мне в руки. Если только не сам ко мне стремился. Я человек интеллигентный и не просто интеллигентный, но и любознательный. Но и моему терпению близится предел, ощущаешь?

В тишине заданного вопроса столб пепла обломился и с грохотом обрушился на стол.

— Понимаю, — сказал Никита, пытаясь согнуть пальцы, но они начинали гнуться не там, где было принято.

— Если сейчас, не отходя от этого стула, ты не ответишь, причем честно, на несколько вопросов, я пошлю за ниткой и иголкой.

— Зачем?

— Чтобы пришить тебя, дурак, это образное такое выражение. Тебе все равно не понять.

Машина за окном стала стучать медленнее, словно заинтересовавшись исходом разговора.

— Я отвечу. Честно.

— Ты сказал, что женщина, которую ты привел в гости, — твоя сестра, это…

— Правда.

— Единокровная сестра.

— Да.

— Не единоутробная?

— Единокровная.

— Значит, Савелий Никитич Воронин твой…

— Да…

— И ты приехал в Москву, чтобы, так сказать, ему представиться?

— Да.

Денис шпионским движением потушил свет и отодвинул занавеску.

— Что там?

— Машина, Руслик, кажется, приехали.

Руслан вскочил.

— Тогда я наверх.

Он бросился к лестнице и стал быстро подниматься на второй этаж.

— Постой, понос, бутылку с собой захвати и пожрать чего-нибудь. И побольше.

— Зачем?

— Слушай старших. Если тебе понравится, а я подозреваю, что понравится очень, за четыре часа ты успеешь проголодаться. И не один раз.

Руслан лихорадочно наполнял тарелку бутербродами.

— Какие четыре?

— Сеанс у них такой, Руслик, сеанс.

Увидев, что по присыпанной снегом дорожке к дверям дома неуверенно направляется темная мужская фигура, Денис зажег свет, давая фигуре понять, что она не ошиблась. Сюда!

Сутенер оказался длинным худощавым парнем в вязаной черной шапке, длинной, до колен, кожаной куртке, говорил почти не открывая рта, но все равно было понятно, что у него гнилые зубы.

— Фирма «Купидон», — сообщил он.

— Ждем, — сказал Денис, впуская его внутрь и стараясь держаться от него подальше.

— У вас уже снег выпал, хорошо, а в Москве мокро и грязно.

— У нас тоже всего час как идет.

— В мои обязанности входит осмотр помещения, — сказал гость, осматривая в основном самого Дениса. Тот знал, что ответить, если спросят насчет несовершеннолетия. Гнилозубый, словно почувствовав, что с этой стороны подкапывать бессмысленно, не торопясь прошелся по каминной зале.

— Но в заказе говорилось о двух господах.