Дороти Сейерс - Срочно нужен гробовщик [Сборник]

В «Мемуарах» Брент вычитал следующее: Роберт Стиллингтон объявил совету, что ко времени женитьбы на Элизабет Вудвилл Эдуард IV был женат — епископ сам обвенчал его с леди Элинор Батлер, дочерью первого графа Шрусбери.

— Что ж он так долго молчал? — переварив услышанное, спросил Грант.

— Видно, был связан клятвой.

— Похоже, у Эдуарда вошло в привычку заключать тайные браки, — сухо заметил Грант.

— Но вы же знаете, когда ему попадалась неприступная добродетель, он оказывался в трудном положении. Ничего другого не оставалось — только брак А ведь он привык к победам — внешность, корона. Проигрывать он не умел.

— Да, с женитьбой на Элизабет Вудвилл все было именно так Неприступная красавица с золотыми волосами — и тайный брак. Судя по рассказу Стиллингтона, Эдуард шел проторенным путем. Кстати, епископу можно верить?

— При Эдуарде он сначала был канцлером и лордом-хранителем королевской печати, потом — послом в Бретани. Следовательно, король либо был к нему расположен, либо чем-то ему обязан. У Стиллингтона не было оснований не любить Эдуарда и интриговать против него. Если вообще он имел склонность к интригам.

— Да-да.

— Так или иначе, дело было представлено парламенту, а значит, у нас в свидетелях не один Стиллингтон.

— Представлено парламенту?!

— Да, парламенту. Двоеженство Эдуарда обсуждалось широко и открыто. Девятого состоялось продолжительное заседание палаты лордов в Вестминстере. Стиллингтон выступил сам и представил свидетелей, о его выступлении был подготовлен отчет для доклада в палате общин, заседание должно было состояться двадцать пятого июня. А десятого Ричард обратился к городу Йорку с просьбой выслать войска — защитить и поддержать его.

— Ха! Так вот оно, начало смуты!

— Угу. Одиннадцатого он посылает своему двоюродному брату, лорду Невиллу, письмо с подобной же просьбой. Видно, дела у него были плохи.

— Полагаю, угроза была реальной. Он так четко действовал в Нортхемптоне, в обстоятельствах неожиданных и грозных, — нет, Ричард не из тех, кто теряет голову при одном лишь намеке на опасность.

— Двадцатого июня с небольшой группой людей он занимает Тауэр — вам известно, что Тауэр в то время был королевской резиденцией, а никакой не тюрьмой?

— Известно. Мы сейчас употребляем это слово в другом значении. А все потому, что, пока у нас не появились тюрьмы Его величества, преступников содержали в королевском дворце — он был настоящей крепостью, из такой не убежишь. А зачем Ричарду понадобилось брать Тауэр?

— Чтобы покончить с заговором, свившим гнездо во дворце. Ричард взял замок и арестовал лорда Хейстингса, лорда Станли и некоего Джона Мортона, епископа Илийского.

— Я знал, что епископ Илийский во что бы то ни стало объявится!

— В воззвании к народу сообщалось: заговорщики помышляли на жизнь Ричарда, но, к сожалению, до наших дней ни одного экземпляра воззвания не дошло. К смерти был приговорен только один из заговорщиков — лорд Хейстингс.

— Согласно Томасу Мору, его выволокли во двор и отрубили голову на первом попавшемся полене.

— Никуда его не выволакивали, — недовольно буркнул Кар-радайн. — Приговор был приведен в исполнение спустя неделю после взятия Тауэра. Сохранилось письмо, написанное в то время, в нем приводится дата смерти Хейстингса. И Ричард не действовал в ослеплении, руководимый жаждой мести: конфискованное имущество было передано вдове Хейстингса, а права детей на наследство, утраченные ими по смыслу приговора, восстановлены.

— Значит, Ричарду не удалось сохранить жизнь Хейстингсу, — сказал Грант, перелистывая «Историю Ричарда III» Томаса Мора. — Вон, даже сэр Томас говорит: «Протектор, несомненно, любил его и тяжело перенес утрату». А что случилось со Станли и Джоном Мортоном?

— Станли был помилован. Что с вами? Вам дурно?

— Бедный Ричард! Сам подписал себе смертный приговор.

— Смертный приговор? Почему?

— Ричард проиграл битву при Босворте из-за перехода Станли на сторону противника.

— Не может быть!

— И ведь проследи он за тем, чтобы Станли, подобно «верному другу» Хейстингсу, сложил голову на плахе, не было бы ни поражения при Босворте, ни сказки о горбатом чудовище. Правление Ричарда, судя по первым его шагам, обещало стать одним из самых славных периодов английской истории. А Мортон? Как был наказан он?

— Никак.

— Опять ошибка.

— Ну, приговор Мортону суровым никак не назовешь. Домашний арест под надзором Бекингема. Были казнены только Риверс и его помощники, главари заговора, схваченные в Нортхемптоне. На Джейн Шор, например, была наложена епитимья.