Юрий Комарницкий - Нина «Золотоножка»

Полковник Стерлигов, начальник “Матросской тишины”, абсолютно не ожидал подобного визита. Комиссия ООН по защите прав человека, словно снег на голову свалилась в первую очередь ему, начальнику печально известной московской тюрьмы.

Глава комиссии — знаменитый нейрохирург из Вашингтона — Генри Стоун, на удивление хорошо знал русский язык.

— В первую очередь мы посетим вашу больницу, затем проверим санитарное состояние камер. Вот разрешение от вашего управления. Так что, как говорится в России, не будем откладывать дело в длинный ящик.

Желтый клык врезался в губу. Полковник Стерлигов почувствовал соленый привкус крови. “Как могло такое случиться?.. Почему его не предупредили? Сегодня утром в тюремную санчасть привезли двоих, кажется из бандитской группировки под названием “Лига бокса”. Побоялись, что слиняют из вольной больницы и полудохлых привезли в “Матросскую тишину”.

Стерлигов прокашлялся, для солидности расправил плечи, выпятил грудь и сказал:

— Но, позвольте, к чему спешка?.. Через какой-то час конец рабочего дня.

Генри Стоун саркастически улыбнулся и что-то сказал коллегам на английском. Раздался сдавленный смех.

— Дорогой полковник, мы не на базаре. На западе хорошо известно отношение русских к работе. Мы, американцы, даже за пять минут до конца рабочего дня будем добросовестно выполнять свои обязанности. Немедленно проводите нас в тюремную больницу.

Подавляя бешенство, полковник Стерлигов в окружении офицеров повел членов комиссии по многочисленным тюремным переходам.

Огромный серый каземат мало чем напоминал больницу. Только в углу “палаты” сиротливо маячила одинокая капельница.

Из десяти человек больных внимание американцев привлекли двое. Краснорожий верзила санитар закрыл проход, пытаясь не пропустить членов комиссии.

— Разрешите пройти, — сначала вежливо обратился к санитару Генри Стоун.

Но, после того, как краснорожий проигнорировал его слова, удивил окружающих.

— Освободи проход, рожа протокольная, иначе завтра будешь бомжевать на Киевском вокзале!

Краснорожий, словно ошпаренный, отскочил в сторону.

Офицеры опешили, а Стерлигов от удивления открыл рот, обнажая два ряда желтых прокуренных клыков. Разве мог знать начальник тюрьмы и его свита, что Генри Стоун — в прошлом светило советской медицины нейрохирург из города Кургана Геннадий Стоянов, в прошлом провел в тюрьмах и лагерях Союза кошмарных десять лет.

В двадцатипятилетнем возрасте Геннадию Стоянову навязали операцию человеку фактически раздавленному в автомобильной катастрофе. Человек не мог выжить, но он был близким родственником одного из членов Политбюро. После операции “трупа” исход оказался однозначным. Родственник члена Политбюро отправился на кладбище, а молодой хирург Стоянов — в степной лагерь под безобидным, ласковым названием Долинка.

После отсидки, по звонку, вместо пинцета и скальпеля Геннадий сдружился с метлой и целых два года работал дворником в одном из микрорайонов города Караганда. Затем случайное знакомство с удивительным человеком, который помнил его как знаменитого хирурга, который дал ему денег и помог выехать из самой чудесной в мире страны. Этого полковник Стерлигов, как и удивленные забористым жаргоном представителя ООН офицеры, знать не могли.

Генри размашистой походкой сделал несколько шагов и остановился возле больного.

Желтая простыня пестрела кровавыми пятнами. На окровавленной подушке покоилась голова “античного бога”, обильно покрытая белыми кудрями.

Генри Стоун напряженно вглядывался в лицо человека, затем резким, нервным движением сорвал простыню.

— Полюбуйтесь, господа, — обратился он к коллегам. — О какой защите прав может идти речь, если мы находимся в стране варваров. Пулевое ранение в голову залеплено обыкновенным пластырем. Отечность и синева вокруг ранения в руку говорят о том, что у человека начинается гангрена. Поломаны ребра, многочисленные гематомы. Видимо, в момент перестрелки на теле был бронежилет.

Второй парень лет двадцати трех находился в не менее критическом состоянии. Когда Генри осторожно отклеил от его головы окровавленное полотенце, перед членами комиссии предстала жуткая картина. Словно в фильме ужасов на алой полосе мяса висел человеческий глаз.

— Вы мерзавец, Стерлигов, — процедил белый, как полотно Генри, глядя в упор в змеиные глаза полковника. — Вас необходимо отдать под суд. Даю вам слово, что об этом варварстве узнает весь мир.