Николай Леонов - Шакалы. Роман

Но был ведь и нынешний Президент. Он же Верховный Главнокомандующий и Самодержец Всея Руси. Телевидение, газеты, радио критиковали Президента за ошибки. Но еще его кровавый предшественник изрек, что не ошибается только тот, кто ничего не делает. Президента избрали всенародно, каждый россиянин принял в этом участие, таким образом, сегодня делил с Президентом часть его вины. Человеку крайне трудно сказать, мол, я ошибся, умом не вышел, и начать жить сызнова.

Лидер коммунаров и нынешний Президент являлись основными претендентами в предстоящей борьбе за власть. Кроме них, было еще более тридцати кандидатов на корону. Но если тридцать человек не способны объединиться, каждый из них имеет одну тридцатую шанса на успех.

Ну, не все так просто, как говорится, существуют варианты, вот мы и увидим, как эти варианты будут разворачиваться, ведь до выборов осталось еще четыре месяца.

В кабинете замминистра Бардина, кроме начальника главка Орлова и полковника Гурова, находился заместитель начальника контрразведки генерал-лейтенант Володин.

Бардин занял место во главе стола для совещаний. Контрразведчик сидел по правую руку от хозяина кабинета. Орлов напротив Володина, а Гуров по своему обычаю расположился рядом со своим начальником, но не вплотную — оставил соседний стул свободным.

— Все знакомы, представлять никого не следует, кофе нам сейчас принесут.

— Работы завались, а тут из-за амурных дел сопливой девчонки генералов собралось, не протолкнешься, — раздраженно произнес Володин. — Я не знаю, что мы, собственно, собираемся обсуждать? Нелепая история в Париже, затем девочка изволила сбежать из Шереметьева. Прошло уже десять дней, никто девочкой не интересуется.

— Степан Сидорович, — Бардин нахмурился, — мы собрались по инициативе вашего ведомства. Естественно, мы хотели слышать именно от вас, зачем мы собрались. Простите, я, признаться, вас не понимаю.

Два дня назад, обедая с полковником Кулагиным, Гуров показал ему фотографию парня, познакомившегося с Юлией в Париже. Расставаясь, сыщик подвинул контрразведчику конверт и ручку. Кулагин не стал отпираться и написал: «Капитан Вердин», — таким образом признав, что спецслужба занимается данным вопросом. О полученной информации Гуров никому, даже Крячко и Орлову, пока не говорил.

— Я получил приказ выяснить, почему вы интересуетесь Юлией Горстковой. Вы инициаторы разработки, должны знать значительно больше контрразведки, которую данная история вообще не интересует.

Бардин пожал плечами, взглянул недоуменно на Орлова, который тер лицо ладонью, и покосился на Гурова. Сыщик понял, что его назначают крайним, и сказал:

— Я могу кое-что прояснить, при условии…

— С каких это пор полковники ставят генералам условия? — возмутился Володин.

— Извините, Николай Ильич, мне отвечать? — Гуров взглянул на Бардина.

— Вежливо, Лев Иванович, предельно вежливо. Приближаются выборы, атмосфера накаляется, все спецслужбы решают одну задачу, мы должны быть едины, нам не нужны распри.

— Пожалуйста, — Гуров привстал и поклонился. — Я веду некоторую работу, касающуюся Юлии Юрьевны Горстковой. Дело, на мой взгляд, настолько незначительно, что ни вам, Николай Ильич, ни даже непосредственному своему начальнику генерал-лейтенанту Орлову я не считал необходимым о нем докладывать. Зачем же я буду тратить время, путаться в домыслах, когда, по убеждению уважаемого Степана Сидоровича, инцидент с Юлией Горстковой контрразведку вообще не интересует.

И Бардин и Орлов поняли, что Гуров официально отсек их от дела, следовательно, взял всю ответственность на себя. Замминистра довольно улыбнулся, начальник главка нахмурился, а замнач управления контрразведки попросту растерялся. Он знал, что капитан Вердин попал в какую-то неприятную историю с дочерью всемогущего Горсткова. Историей занимается главк угро, и следует ее замять. Тем более что есть основания подозревать, что девушкой интересуются и люди из Управления охраны Президента.

Бардин видел, как ловко сыщик прижал этого фанфарона к стене, не успел насладиться ситуацией в полной мере, как в разговор вмешался Орлов:

— Вы много на себя берете, господин полковник. — И хотя он блефовал, голос Орлова звучал неприязненно: — Как могло случиться, что я не знаю, чем вы занимаетесь, а уважаемый Степан Сидорович знает? Гениальность замучила? Ладно, у себя договорим. Выкладывайте, что вы там наворочали?

Гуров попытался изобразить обиду и голосом, которым в подобных ситуациях пользуется Станислав Крячко, ответил: