Николай Леонов - Шакалы. Роман

— Опять бомбят, — пробормотал парень.

— Приснилось. — Гуров взял с подноса у проходившей стюардессы два стакана воды, один вложил в руку Игорю. — Меня тоже порой кошмары мучают.

— А где Семен Петрович? — спросил Игорь.

Он очень хотел узнать, что именно взорвалось, удалось покушение или нет? Как Игорь ни был выбит из колеи, пусть в памяти зияли пустоты, он чувствовал — задавать подобные вопросы незнакомому мужику не следует.

— Семен Петрович уехал в командировку, — ответил Гуров.

Так малому ребенку, у которого умерла мать, говорят, что она уехала по делам.

— Думаете, у меня совсем крыша поехала? — Игорь жадно выпил воду, откинул столик, поставил стакан. — Его арестовали или убили? А вы кто будете?

— А черт его знает, сам не разберусь, кто я такой. — Гуров внимательно посмотрел в лицо парня, пытаясь понять, в своем ли тот уме.

— Вы из милиции или КГБ?

— Голубчик, КГБ давно распустили, давай поспим, у меня голова не на месте.

— Вы меня арестовали? А зачем вы забрали мой лечебный пояс? Я контуженый, у меня спина больная.

— Ты, Игорь, задаешь столько вопросов, не знаю, на какой отвечать. Давай по одному, я отвечу, ты задаешь следующий.

Игорь пытался сосредоточиться, вспомнить события последних дней, не получалось, в сознании мелькали размазанные отрывки, так мелькают фигуры людей, которые стоят на платформе, а ты в поезде проносишься мимо.

— Где Семен Петрович?

— Я уже сказал, он уехал в командировку.

— Не верю! Вы его арестовали или убили!

— А за что его можно арестовать? Тебя арестовать, его арестовать. Ты, Игорь, совсем запутался. Давай, парень, поспим, лету еще два часа. — Гуров повернулся на бок, пытаясь устроиться поудобнее.

— Слушайте! — Игорь вцепился в плечо Гурова. — Меня контузило, но я не идиот! Правда, эти таблетки… Они помогают, потом хуже становится и память отшибает.

— Как тебя в армию призвали, помнишь? — Гуров сел прямо, закурил.

— Отлично! Чего тут не помнить?

— Вот и рассказывай, как тебя в армию призвали, где служить начал, о контузии, все по порядку.

— Долго говорить.

— А нам и лететь долго, давай, Игорек, рассказывай.

Когда самолет с оперативниками только прогревал двигатели, лайнер с Президентом и его свитой уже приземлился в Шереметьеве.

Генерал Коржанов говорил по телефону, точнее, кричал:

— Ты начальник службы безопасности или полный мудак? Через три минуты после отъезда с митинга взрывается соседний дом! И ты мне толкуешь про утечку газа? Я тебе скажу, что у тебя утекло и куда.

Некоторое время генерал слушал начальника ФСБ, затем снова заговорил:

— Я про экспертизы слушать не хочу, вы не служба безопасности, а свора жуликов и дилетантов. Менты? Обыкновенная уголовка знала, а вы и понятия не имели! Откуда мне известно? Да они в городе рыскали, якобы своих уголовников искали. Вот и считай, в один день и час в город прилетает Сам, тут же появляются сыскари угро, и моментально скапливается газ… И бомж закуривает… Ты глупее ничего придумать не можешь? Так доложили? — Коржанов опустился в кресло, выслушал абонента, тяжело вздохнул. — Ты прав, скандал сейчас ни к чему, утопи эту историю, я позже разберусь.

Генерал положил трубку, в календаре написал «Гуров» и поставил три восклицательных знака.

Загорелось табло: «Не курить. Пристегнуть ремни». Гуров погасил сигарету, пристегнулся, выждал, пока пристегнется Игорь, сказал:

— Что я могу сказать? Ничего. Только затертые слова, мол, ты молодой и жизнь впереди. Тебе, Игорь, не виновных следует искать, а здоровье души, опору найти. Друзья остались?

— Были. Семен Петрович разогнал.

— Он разогнал, а я соберу. — Гуров вынул из кармана блокнот и ручку. — Пиши имена, телефоны, что помнишь. Ты из аэропорта в госпиталь поедешь. Я завтра до твоих дружков дозвонюсь, пришлю, через денек сам наведаюсь. Не пропадем, что-нибудь придумаем.

— В госпиталь? — Игорь напрягся. — Зачем?

— А ты куда хочешь? Ты утверждаешь, у тебя крыша еще не поехала. А коли она на месте, должен понимать: тебя наркотиками кормили, необходимо вылежать, очиститься. Встанешь на ноги, будем думать.

— Да кто вы такой будете?

— Человек. Зовут Лев Иванович. Остальное скажу, когда будешь здоров.

— Слушай, Станислав, трудно с Гуровым работать? — спросил Котов.

— Трудно. Часто чувствуешь себя недоумком. И гордыня в Гурове великая, давит, но он от того и сам мучается, старается быть проще, да лишь хуже получается. — Крячко отложил журнал, задумчиво посмотрел в окно. — Я сколько его знаю, а стараюсь особо не вникать, мозги своротишь. Вот человек, спас жизнь первого лица, возможно, повлиял на предстоящие выборы, на жизнь всей России. Как ты, Гриша, полагаешь, о чем он сейчас думает, как себя чувствует? Он, Лев Иванович Гуров, лучший сыщик России и совершил подвиг? Ни хрена. Что он лучший сыщик, убежден давно, и ему это неинтересно. Президента Гуров не любит и о нем вообще не думает. Как я понимаю, он о прошедшем вообще не рассуждает, прошло и забыто. Гуров сейчас прикидывает, как вывернуться из-под Коржанова, а в самой глубине перебирает четки, раскладывает пасьянс, в центре которого Георгий Иванович Тулин.