Владимир Мильчаков - Таких щадить нельзя

— Лобову?! Зачем он ему?!

— Гвардии полковник на гражданку его взял. Он и сейчас у него должен быть. Кретов развернул сверток и показал Бубенцу лобовский пистолет.

— Ваш?

— Мой, — любовно, как на друга, глядя на оружие, ответил Бубенец. — Номер восемь тысяч двести шестьдесят девять. Два года со мной ездил. Безотказное оружие.

— Все-таки зачем же Лобову понадобился ваш пистолет? — недоумевал Кретов. — Что, у него другого оружия не было, что ли?

— Тут вроде бы по-дружески, как память, — смущаясь и в то же время боясь, что ему не поверят, горячо заговорил Бубенец. — У гвардии полковника точно такой же «вальтер» был. Так он его своему другу подарил, подполковнику, у нас в штабе дивизии работал. Фамилию я только позабыл. То ли Зурин, то ли Зудин или что-то вроде этого.

Подробно записав ответы Бубенца и дав ему прочитать и подписать протокол допроса, Кретов снял отпечатки с подошв его ботинок. Покончив с этой процедурой, Алексей облегченно вздохнул.

— Ну вот, пока все.

— Мне здесь подождать или в сенях? — снова поугрюмел Бубенец.

— Нет, зачем же в сенях? Идите, куда вам нужно. Если понадобитесь, вызовем, — улыбаясь, ответил Кретов.

— Разве меня не посадят? — вспыхнул от радости Бубенец.

— Нет, идите домой.

Дмитрий торопливо, прыгающими пальцами застегнул китель, затем, опустив руки по швам, прерывающимся от волнения голосом заговорил:

— Спасибо вам, товарищ майор! Спасибо, что поверили. Да я… я не знаю… — и вдруг, не найдя слов, он макнул рукой и утер кулаком глаза.

— Меня зовут Алексей Петрович Кретов, — давая понять, что официальный разговор окончен, подсказал Алексей. — У меня к вам две просьбы, Дмитрий Иванович. Во-первых, ни слова не говорите ни Запрометову, ни двум другим, что уголовный розыск интересуется ими. Могу я на это рассчитывать? Ну вот и договорились. А вторая просьба, если вы не возражаете, — пригласите сюда вашу супругу и тещу.

Бубенец бегом кинулся в сени. Алексей, укладывая в полевую сумку бумаги, слышал через неплотно затворенные двери радостные возгласы женщин и взволнованный голос Дмитрия, повторявшего:

— Поверил… честное слово, поверил, что я не виноват!..

— На вашего мужа, Евгения Семеновна, и на вашего зятя, Екатерина Васильевна, падало очень тяжелое обвинение, — несколько официально начал Кретов, когда радостно взволнованные женщины вошли в комнату. — К счастью, это обвинение не подтверждается. Пока можно с уверенностью сказать только одно, что участие вашего супруга и зятя в убийстве товарища Лобова не доказано. Но поведение его особенно в ночь убийства вызывает подозрение, заслуживает резкого осуждения. Дмитрию Ивановичу надо круто изменить свое поведение, а вы обе должны помочь ему в этом.

— Да я… — начал было Бубенец.

— Ладно, — прервала его Екатерина Васильевна. — У нас разговор будет свой, семейный. А вам, товарищ, большое от всех спасибо за то, что правильную линию взяли, не по пустой видимости, а по правде разбираться начали. Большое спасибо!

Женя ничего не могла сказать, но ее большие, сияющие от счастья глаза смотрели на Кретова с такой благодарностью, что майору стало неловко, и он торопливо начал прощаться.

Полковник Турин запаздывал со службы. Анна Павловна, жена полковника, очень беспокоилась. Уже давно поспел так любимый Петром Фомичом борщ, а его все нет. Котлеты, которые сегодня удались на славу, остынут, а у подогретых котлет и вкус не тот, и сочность пропадает.

Анна Павловна позвонила по телефону в кабинет мужа, но ответа не дождалась. Тогда она набрала помер дежурного но штабу округа, где уже шестой год работал полковник Турин. Дежурным по штабу оказался незнакомый ей офицер. Узнав, с кем он разговаривает, офицер коротко сообщил, что полковник Турин сейчас находится в почетном карауле, и когда освободится, неизвестно. Почетный караул стоит не в помещении штаба военного округа.

Анна Павловна окончательно расстроилась. Что это за безобразие! Петра Фомича направляют в караул, как будто он сержант или лейтенант. Смутно представляя, чем отличается почетный караул от обычного, Анна Павловна решила, что Петру Фомичу предстоит бессонная ночь и всевозможные хлопоты с этим самым караулом.

Полковница не любила, когда случайные, посторонние события нарушали налаженный ритм семейной жизни. Где-то и когда-то Анна Павловна вычитала, что секрет долголетия, секрет сохранения сил и цветущего вида коренится в правильной, размеренной жизни. А основным признаком такой жизни, как поняла Анна Павловна, было регулярное и своевременное принятие пищи. Нужно признать, что ей не только удалось наладить эту разморенную жизнь, но и исподволь приучить к ней своего довольно беспокойного мужа. Петр Фомич выше всего и важнее всего считал свою работу. Это был прирожденный солдат, храбрый офицер и способный штабист. Он не то чтобы не ценил квартирный уют и спокойствие, а просто считал, что уют должен помогать работе. Анна Павловна же считала, что наоборот, работа должна обеспечивать уют. Петр Фомич не хотел спорить с женой по такому, как ему казалось, пустячному, непринципиальному вопросу.