Владимир Мильчаков - Таких щадить нельзя

— А скажите, Евгения Семеновна, — спросил Кретов печально умолкшую женщину, — Лобов давал вашему отцу телеграмму о своем приезде?

— Давал. Позавчера мама получила.

— Кто в «Счастливом», кроме вас, мог знать о приезде Александра Даниловича?

— Да весь колхоз знал. У нас ведь телеграфа нет. Телеграммы из района по телефону передаются в правление. Ну и всегда всем все известно. А тем более об Александре Даниловиче. Его ведь здесь все знали.

Отпустив Женю, Кретов решил проверить подозрение, возникшее у него в момент осмотра следов в саду, и достал пистолет, поднятый около тела Лобова. Он тщательно сличил номер пистолета с номером, вписанным в лобовское удостоверение на право ношения оружия. Номера совпали. Значит, версия о подкинутом оружии исключалась. Пистолет принадлежал Лобову. Спрятав оружие и документы, Алексей вызвал Бубенца.

Многочасовое сидение в сенях в одиночестве, под враждебными взглядами толпившихся у дверей колхозников, не прошло для Дмитрия бесследно. Он осунулся и почернел. За целый день только Женя и Екатерина Васильевна украдкой подсаживались к Бубенцу. Но невеселый был у них разговор.

Войдя в комнату, Дмитрий молча поклонился на приветствие Кретова и сел на предложенный стул.

После обычных обязательных вопросов, устанавливающих личность допрашиваемого, Алексей спросил Бубенца, давно ли он знает Лобова.

— С февраля сорок второго. С декабря сорок третьего и до конца войны был шофером на личной машине гвардии полковника, — глухо ответил Бубенец.

— Не обижал он вас, не оскорблял?

— Обидеть такой человек не может. Если и всыплет когда по первое число, так потом сам ему благодарен бываешь за то, что вовремя всыпал, споткнуться не дал, — несколько оживился Дмитрий.

— Однако вон у вас на щеке не от вчерашнего ли всыпания осталось?

— А что ж гвардии полковнику оставалось делать, когда я с разводным ключом на женщин кинулся, тещу свою с ног кулаком сбил? За такое дело на месте пришибить свободно можно. Это гвардии полковник еще не в полную силу ударил. В Чехословакии мы один раз с власовцами столкнулись. Случайно. Пистолеты вынимать некогда было. Гвардии полковник и треснул власовца в челюсть. И все. Отжил власовец.

— Что же у вас вчера произошло?

— Ничего не помню, товарищ майор. Могу рассказать только то, что сам от жены узнал.

— Рассказывайте то, что помните сами.

Дмитрий рассказал все, что сохранилось в его памяти. Рассказал, как после работы он шел домой и встретил своих постоянных собутыльников — Степку Запрометова, Жорку Рябого и Сивоконя. У дружков было с собой несколько поллитровок водки, огурцы, хлеб и жареная курица. Вместе пошли на лужок за старую сушилку, сели, выпили и закусили. Показалось мало. В магазин за водкой посылать было поздно. Запрометов предложил пойти к Зинке Маркевич, веселой разводке. У нее всегда была крепкое виноградное вино. В маленькой хатке Зинки гулянка развернулась вовсю. После водки виноградное вино быстро ударило в голову. Когда перед вечером Екатерина Васильевна и Женя пришли в дом Маркевич, Дмитрий, по его собственному выражению, был «совсем косой». Поссорившись с женой и тещей, он остался со своими дружками в доме Зинки, но что было дальше, нечего не помнит. Однако Дмитрий не остановился на этом и пересказал дальнейшие события так, как они ему были известны со слов жены.

Кретов не мешал ему. Он смотрел в искаженное мукой лицо Бубенца. Ознакомившись с документами, осмотрев местность и поговорив с женщинами, Алексей увидел, что доказательства против Бубенца были очень шаткими. Но не в этом было главное. Главное было в том, что интуиция властно диктовала Кретову, что Бубенец не мог поднять руку на Лобова. С каждой минутой Алексей все более убеждался, что перед ним сидит не преступник, а случайно споткнувшийся человек. Теперь Кретову стало ясно, что прав старый узбек-охотник: убийц Лобова нужно искать в другом месте. Дмитрия Бубенца не было среди тех, кто приезжал в «Счастливое» на машине, обутой в трофейную шину. Когда Бубенец рассказал о том, как он, уходя, грозил Лобову, Алексей, пристально глядя в его глаза, подтвердил:

— Да. Эти самые ваши угрозы и являются веским доказательством против вас.

— Разве я не понимаю? — уныло согласился Дмитрий. — Конечно, меня засудят. Да и я сам любого бы засудил при таких доказательствах. Только обидно, что настоящие гады уйдут от расстрела, а люди будут думать, что Митька Бубенец гадом оказался.