Владимир Мильчаков - Таких щадить нельзя

— Товарищ завгар, — начал он, — я хочу узнать от вас одну вещь про больного Рустамова. Только попрошу о нашем разговоре никому не рассказывать. Дело это государственное. Тем, кому следует, я сам сообщу.

— Можете говорить спокойно, — заверил врача завгар. — Кроме нас двоих, никто об этом разговоре не узнает.

— Вы давно знаете Рустамова?

— Да, чтобы не ошибиться, лет этак с двадцать. Мы на курсах шоферов вместе учились, только в разных группах.

— Ну и как? Он пил много?

— Рустамов? Да почти, можно сказать, и не пил. А что уж когда за баранкой, то ни капли, — защитил механика Павел Никанорович. — В этом отношении Гани был человек — железный. Разве когда отпуск или отгул, тогда другое дело.

— А курил?

— Вот насчет курения, это да! Папиросы из зубов не выпускал.

— А кроме папирос?

— Чего это?! — не понял Павел Никанорович — Махорку, что ли? Бывало, и махорку курил.

— Да нет, — улыбнулся врач. — Наркотики он курил? Ну, опиум, анашу?..

— Нет, что вы, — категорически отмел подобное подозрение Павел Никанорович, — Анаша!.. Она хуже водки действует. Это в нашем шоферском деле вещь совершенно даже невозможная. Никогда такого за Гани не водилось. И не верьте, если кто говорить будет.

— А вы не ошибаетесь? — требовательно переспросил врач.

— Не могу я в этом деле ошибиться, — горячо заговорил Павел Никанорович. — Слава богу, не первый год Гани знаю. На него теперь могут всякую напраслину возвести, поскольку человек в тюрьме за аварию сидел. Только я вам, товарищ врач, вот что скажу: хоть Гани правильно сидел, но и авария у него была тоже правильная. Он выбирал, одна-две смерти или же двадцать смертей. Притом учтите и то дело, что ребятишки бы погибли. А что грузчик убился, так Гани тут вполовину виноват. Грузчик под мухой… извиняюсь, выпившим был, потому и брякнулся так сильно. Трезвый он бы ни в жизнь не свалился с машины.

— Все ясно, — проговорил врач. — Казалось, он был доволен этой энергичной защитой своего больного. — Значит, подозрение, что Гани Рустамов был анашистом, наркоманом, отпадает.

— И никому вы в этом деле не верьте, — подтвердил Павел Никанорович. Затем он сделал попытку сам порасспросить врача. — А что, разве каплет кто на Гани Рустамова?

— Да нет, просто мы хотели узнать, что явилось причиной такой страшной аварии. Ведь Рустамов буквально весь разбит. Его только железное здоровье выручает. Но все же я прошу вас об этом разговоре не распространяться.

Еще раз заверив врача, что будет молчать, Павел Никанорович ушел. Врач, проводив завгара, долго листал телефонный справочник. Наконец, он нашел нужный номер и позвонил.

— Мне нужен лейтенант Кариев, — стараясь говорить строгим командирским голосом, попросил он ответившего ему человека. — А с кем я могу говорить, кроме Кариева? Лучше всего дайте мне номер его начальника. Как, как?! Полковник Голубкин? Благодарю вас, записал.

Подождав с минуту, врач снова снял трубку и набрал новый, названный ему номер.

Услышав в трубке спокойно-вежливое: «Вас слушает полковник Голубкин», он отрекомендовался:

— С вами говорит главный врач травматологической больницы, хирург Береснев Георгий Михайлович. У нас лежит механик гаража Краснооктябрьского райпотребсоюза Рустамов Гани, пострадавший от аварии. Мне кажется, что вам интересно будет узнать, что он совершил аварию в состоянии острого опьянения, накурившись анаши. В его кармане обнаружена пачка папирос «Беломор». Табаку в этих папиросах очень мало. Они почти целиком из анаши. Заведующий гаражом, знающий Рустамова двадцать лет, утверждает, что Рустамов никогда ни анашу, ни опиум не употреблял. И еще одно. На голове Рустамова есть повреждение, которое не могло быть получено в результате аварии. Создается впечатление, что Рустамова ударили по голове молотком и, по всей вероятности, за несколько минут до аварии. Дадим официальное заключение. Приезжайте. Жду.

Павел Никанорович, выйдя из больницы, молча сел в кабину полуторки и сказал Бубенцу:

— Поехали.

Лицо завгара было пасмурным. Он хмуро уставился в бегущую под колеса машины асфальтированную ленту дороги, но, казалось, не видел ничего.

— В гараж? — коротко спросил Бубенец.

— В гараж? — встрепенулся Павел Никанорович. — Нет, мы вначале съездим на квартиру к Караулову. Давай к вокзалу.

— Что у вас, товарищ завгар, родич в больнице лежит? — спросил Бубенец.

— Какой родич? — сумрачно ответил Павел Никанорович. — Товарищ мой. Механик нашего гаража. В аварию попал.