Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]

Он улыбнулся и показал на кипу газет.

— Скапливаются?

— Это у вас надо спрашивать…

Шарвье наклонил голову, но не спускал с меня глаз. Несмотря на громадный ячмень, он вовсе не был смешон.

— О, если вы у меня об этом спросите, я вам отвечу, что все усложняется.

Я глянул на Жермену. Усевшись на диван и сцепив руки на коленях, она внимательно слушала.

— Усложняется?.. — как эхо повторил я.

— Скорее, да…

Никому не пожелаю пережить ту тишину, что установилась после этого. Я прямо заорал от нетерпения:

— Ну, рожайте же! Что вы играете? Хотите напугать нас?

Неожиданно Шарвье хлестнул меня по щеке.

Жермена вскрикнула, вскочила, потом опять села. Моя щека горела. Я подумал, что в такие моменты выглядеть достойно невозможно. Шарвье же ни в коей мере не выглядел смущенным из-за своей выходки.

— Я играю в угадайку, чтобы узнать, во что это вы с Кастэном сыграли, — сказал он.

Второй инспектор закудахтал. Он посчитал это гениальной шуткой, что еще больше подняло в его глазах авторитет старшего.

— Что с Кастэном?

— Вам это чуть позже разъяснят, одевайтесь оба!

— Вы нас арестовываете?

— Это не совсем то слово, но в общем… — он зло ухмыльнулся, — вроде того.

— Мадам тоже?

— Мадам Кастэн тоже. У вас ведь не только общие радости?

— У вас есть ордер?

— Нет, это простая формальность, бумажки подмахивает следователь. Я пошлю инспектора и, если понадобится, он принесет.

— Скажите, по крайней мере, за что?

— А вы не знаете?

— Да нет, я…

— Хватит, поговорим об этом у меня. Мне хотелось бы подержать вас врозь.

Я поупирался, но Жермена успокоила меня:

— Послушай, Блэз, делай, что тебе говорят…

Мы молча собрались.

Нас как-то незаметно разделили. Мы шли бок о бок в сопровождении двух полицейских. Помощник главного толкнул обитую кожей дверь, мы посторонились, чтобы пропустить Жермену. Он проследовал за ней. Дверь захлопнулась. Шарвье тронул меня за руку, и мы прошли в другой кабинет.

— Садитесь, Деланж!

Я понемногу терял уверенность. Я понимал теперь, почему обвиняемые так легко раскалываются. Едва я переступил порог этого кабинета, как у меня появилось чувство вины.

— Вам нечего мне сказать по поводу смерти Кастэна?

— Что бы вы хотели услышать?

— Кто его отравил, например?

Мне показалось, что я плохо его расслышал.

— Кто его…

— Да, отравил. Заключение токсикологов однозначно: отравление раствором мышьяка. Патологоанатом заметил кое-какие следы, сделали анализ волос, количество обнаруженного яда не оставляет сомнений.

Полицейский объяснил мне это любезно, как другу.

— Отравление установлено, осталось уточнить, кто подложил яд в еду Кастэна.

Я ничего не ответил, я не понимал… Кастэн отравлен… Это какой-то идиотизм. Я-то знал, как он был убит… Яд! Ну и ну!

— Что вы на это скажете?

Он тянул время, эта полицейская свинья. Он был самоуверен. Идиот, поверил экспертам… А те везде видят яды.

— Вы обедали у Кастэнов?

— Что же спрашивать, если вы знаете?

Он, должно быть, привык к таким грубостям, и это его не обескуражило.

— Неужели у меня такая рожа, что я мог бы подсыпать яд в чей-нибудь стакан, инспектор?

— Я знаю, что мужчины к такого рода средствам не прибегают. Поэтому я считаю, что в этом виновата его жена… при вашем соучастии.

— Это не так, Жермена невиновна!

— И все же кто-то из вас…

— Если бы вы знали мадам Кастэн, эта мысль не пришла бы вам в голову.

— Как раз это я и хочу от вас узнать. Я допрошу ее после. Женщины более жестоки, чем мужчины.

Он поднялся и заходил по кабинету.

— Она его отравила, я чувствую это!

— Нет!

— Заткнитесь, не мешайте мне говорить. Кастэн умер от отравления. Вы прятали труп…

— Я не разрешаю вам так со мной говорить, ваше обвинение оскорбительно!

— Ха! Угомонитесь, старина! В этом кабинете многим не нравилось то, что им говорили, они тоже возмущались, вроде вас, а теперь шьют тапочки в тюряге.

— Мы не отравляли Кастэна, я даю вам…

— Ваше честное слово? Остается узнать, чего стоит ваша честь, Деланж. Я знаю, что говорю. У жены появилась мысль о яде, она его подсыпала. Муж умер, а вы спрятали труп, чтобы избежать вскрытия.

— Вы думаете, что несете?

— А что?

— Ну ладно, допустим, что я спрятал труп, чтобы избежать вскрытия. Неужели я его прятал бы под железнодорожной насыпью, чтобы любой железнодорожник его обнаружил?

— Не сразу!