Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]

— Мой муженек очень храбрый… — просюсюкала Люсия.

По моему телу пробежал электрический ток. Недобрый знак. Я спрашивал себя, сколько еще смогу выдержать это издевательство.

— Ты прочитал сценарий Морена, дорогой?

— Да.

— Ну и что ты по этому поводу думаешь? Неплохо, правда?

Мне оставалось только согласиться. Впрочем, насколько я мог понять после поверхностного чтения, работа действительно была стоящая.

— Отлично, вы правы.

— Единственное замечание, которое я бы сделала Морену, касается образа матери.

Естественно, Люсию интересовала только ее собственная персона. Актриса стала излагать свою концепцию роли, которая, судя по обдуманным словам, вполне оформилась в ее голове.

— Видишь ли, в сценарии мать представлена как чувственная, легкомысленная, циничная женщина, думающая только о своем любовнике и совершенно забросившая ребенка. Но такого просто не может быть! Жене позволительно забыть своего мужа, даже возненавидеть его… Но она всегда остается матерью!

Я не верил своим ушам. И это говорила Люсия, которая, в погоне за уходящей молодостью, отказалась от воспитания собственного ребенка, вынудив его скитаться по пансионам! Это говорила та, которая лишь изредка, да и то с досадой, вспоминала о существовании дочери, а взяв ее наконец к себе, стала выдавать за племянницу!

— Ты со мной не согласен?

Я пристально посмотрел ей в глаза.

— Разумеется, согласен, Люсия. Мать всегда остается матерью.

Люсия как ни в чем не бывало продолжила:

— Хорошо. Я рада, что ты разделяешь мое мнение… Надо будет попросить Морена добавить несколько сцен с участием матери и сына. Персонажи говорят точным, но сухим языком. В их отношениях должно быть больше тепла, не так ли?

— Так.

— Мне кажется, ты меня почти не слушаешь! О чем ты думаешь?

Ей следовало бы спросить: о ком. Я думал о Мов. Мне хотелось ее увидеть, обнять. В этом желании не было ничего сексуального. Просто мне хотелось излить на нее переполнявшую меня нежность.

— Извините, из-за ушиба я плохо спал.

— Морис…

Я покраснел, почувствовав по серьезности ее тона, что сейчас мне будет задан вопрос, который поставит меня в затруднительное положение.

Вопрос был задан, но, слава Богу, о другом.

— Морис, почему ты не говоришь мне «ты»?

Я слегка смешался. Не мог же я сказать, что никогда не обращался таким образом к женщине, которая старше меня на тридцать с лишним лет.

— Я… слишком восхищаюсь вами, Люсия. Нельзя же говорить «ты» божеству!

Люсия была явно польщена.

— Дурачок, — кокетливо сказала она и поцеловала меня.

Она была в отличном настроении, целиком захваченная фильмом. На кровати валялись листки, на которых она расписывала свои будущие мизансцены.

— Ах, я тебе еще не сказала! — вдруг воскликнула она. — У меня родилась идея. Я хочу, чтобы твоя одежда в фильме выглядела поэтично, поэтому решила заказать костюмы не портному, а настоящему кутюрье.

— А я не буду выглядеть гомиком? — испугался я.

— Какие глупости! Твой герой — подросток, а в этом возрасте еще отсутствует половая принадлежность. Доверься мне. Я знаю, чего хочу, и уверена в себе.

— Я вам доверяю.

На этом мы расстались, и я поспешил к Мов.

Девушка слушала какую-то модерновую музыку. Она еще больше осунулась и напоминала больного птенца.

— Можно?

— Зачем спрашивать?

Мов выключила проигрыватель, и сразу же в комнате повисло неловкое молчание. Я закрыл за собой дверь и уселся на кровать.

— Я только что разговаривал с вашей матерью, — пробормотал я, тщетно пытаясь не отводить взгляда от грустных голубых глаз.

— Вот как?

— Мов, я ее ненавижу. Я чувствую, что не смогу больше играть грязную роль, которую она мне навязала. Пусть фильм пропадает пропадом, я хочу уехать.

— Пусть и я пропаду пропадом, — добавила Мов.

— Почему вы так говорите?

— Потому что это правда, Морис. У меня ведь больше никого нет, кроме вас. Глупо, но это так…

Я нервно наматывал на палец край покрывала ее кровати, судорожно обдумывая ситуацию.

— А если нам сбежать из этой мышеловки?

Девушка вздрогнула. Затем внимательно посмотрела на меня. Легкая улыбка появилась на ее бескровных губах.

— Спасибо за это предложение, Морис. К сожалению, оно неосуществимо.

— Почему?

— Потому, что мы несовершеннолетние. Люсия никогда не простит нам подобной шутки. Она обязательно нас разыщет, и тогда прощай ваша карьера и моя свобода!