Антон перехватил сумки одной рукой, оттеснил дочь и жену плечом, шагнул сам. В тамбуре – а он довольно обширен, с комнату, в нём сухо, тепло и чисто, – компашка. Пацанов штуки четыре, два парня постарше и девица. Девица совсем голая, стоит согнувшись к батарее отопления. Над ней копошится один из парней. Какая мерзость!
Замолкли, повернулись к Антону, уставились. Парень, второй из старших, оторвал бутылку ото рта, губы облизывает, смотрит – пока без выражения, пустым взглядом. Даже девица изогнула шею от батареи, пьяно высматривает: чё там? хто там? Лишь тот, над ней, не отвлекается, работает, пыхтит – дорвался.
Антон, придерживая локтем дверь за спиной, дотянулся до двери в коридор (дебил архитектор помешался на дверях и тамбурах!), отступил шаг в сторону:
– Быстро!
Вера с Наташкой юркнули – торопливо, жалко, стыдно. Антон, чувствуя сверлящие взгляды, не в силах повернуть голову на деревянной шее – а надо бы, надо бы в упор посмотреть, осадить! – замедленным движением прикрыл одну дверь, потом, шагнув в коридор, другую.
Горит всего одна лампочка – в центре. Медленно, степенно пошёл. Топ… топ… топ…
Вот слева уже 90-я квартира, справа – 95-я… Топ… топ… топ… Коридор длиннющий, как в бараке или в общежитии. Налево – две двери: трёхкомнатные квартиры. Направо – четыре: по краям – двухкомнатные, в серёдке – одноячейные. Вот направо и родная 93-я. Дверь коричневым дерматином обита, глазок насторожённо выглядывает, два замка сверкают – всё, как у людей. Стандартно.
– Вера, достань свои ключи. Быстро!
Быстренько надо, быстренько. Взгляды у гостей больно нехорошие. Что они там сейчас? О чём говорят? Вера копается в своей дурацкой сумочке.
– Ну быстрее, В-вера!
– Да сейчас, сейчас! Куда они, проклятые, запропастились? Свои бы уже давно достал!
Скрипнула дверь в тёмном начале коридора. Ну – всё! Фигура показалась. Одна. Идёт, вихляясь, к ним.
– В-в-вер-р-ра! – рычит Антон.
Вера наконец выхватывает ключи, возится с чехольчиком – никак не сбросит со связки. Сбросила. Прыгающими пальцами суёт ключ в верхний замок. Не попадает…
Тот приближается. Пацан молодой: усики – серой полоской. Взгляд пьяный, нахрапистый. Что ему надо? Один замок уже открыт.
Малый обходит Антона, словно столб, хватает за рукав куртки Наташку.
– Пойдём к нам!
Антон на секунду оторопел, потерялся. Подонок уже тащит перепуганную упирающуюся Наташку, лыбится.
Антон бросил сумки (банка с компотом – кр-р-рак!), задохнулся от ярости, страха за Наташку. Схватил сучонка за шиворот и так рванул, что тот сел на задницу, потом вздёрнул, тычком запустил вдоль по коридору.
– Пшёл отсюда, гадёныш!
Пацанчик полетел, согнувшись, трепыхая руками, словно крыльями, завопил:
– Тюлень! Тюлень! Он меня ударил!
В коридор впрыгнули сразу несколько. Бросились к ним. Дверь всё же распахнулась. Антон, подхватив сумки, заскочил последним. Захлопнул.
Щёлкнуло.
Повернул второй замок до упора.
Набросил цепочку.
С той стороны раздался глухой удар.
4
Вера, не раздеваясь, опустилась на ящик для обуви, облокотилась на пустую телефонную полку, схватилась за сердце. Сейчас – разорвётся.
Она массировала грудь, смотрела упорно на тёмную растущую лужу под сумкой (вишнёвый компот жутко напоминал кровь), думала: «Придётся сейчас полы мыть…» Наташка – рядом на табуреточке, глаза – в пол-лица, испуг через край плещется. Антон, согнувшись, совсем как та деваха у батареи, вглядывался в глубокую скважину глазка.
Вдруг по нервам ударил звонок. Они разом вздрогнули. Ещё – др-р-рлин-н-нь! И ещё – др-р-рлин-н-нь! И ещё, и ещё… Жёсткий палец там, в коридоре, утопил кнопку звонка и лишь слегка её покачивал.
Вера заткнула уши, согнулась к коленям и зарыдала. Завсхлипывала и Наташка. Антон обалдело смотрел с минуту на белую коробочку под потолком, невольно морщась каждый раз при новой трели, подпрыгнул, рванул – звонок отлепился от стены, хряснулся об пол. За дверью – отчётливые голоса:
– Открывай, козёл! А ну – открывай! Всё равно ведь откроешь – куда денешься? Давай, быстро!
Вера подняла заплаканное, страшное в этот момент некрасивостью, грязное лицо, выдавила:
– Го…го…говорила – телефон. Всё тянешь, тянешь…
– Да о чём ты? – зло отмахнулся Антон.
Хотя, чего тут злиться? Телефон сейчас, действительно, не помешал бы. Во всём коридоре только у них не имелось телефона – вот что обидно. Антон ходил пару раз на приём к начальнику городской телефонной сети – зажравшейся свинье в галстуке: просил, требовал, выяснял, почему у всех соседей телефоны есть, а у него – нет. Но требовать как надо Антон не умел, не тот характер. Да, у соседей есть, а у вас нет, и будет не раньше, чем через два-три года – весь сказ. Чёр-р-рт, может, соседи услышат, догадаются позвонить в милицию?
Читать дальше