Владимир Царицын - Осенний лист, или Зачем бомжу деньги

— К одному правильному менту. Только я сейчас позвоню ему, предупрежу, что к нему гости.

Едва Сидоров достал из кармана мобильник, он запиликал сам.

— Алло. Это Николай Любимов, секретарь господина Самсонова, — раздался в трубке голос Николаши.

— Добрый вечер, — поздоровался Сидоров.

— Он не добрый.

— Что случилось?

— Андрей Валентинович просит вас, Алексей Алексеевич, срочно к нему прийти. У нас несчастье. Владислав Андреевич скончался. Нам надо возвращаться в Таргань.

— Как он? — спросил Сидоров, имея в виду Самсонова.

— Плох. Сердце…

Андрей Валентинович выглядел ещё хуже, чем ожидал Сидоров. Землистый оттенок лица, который Алексей заметил сегодня утром, сменился синюшным. Губы стали сиреневыми.

— От меня только что вышел нотариус, — Голос у Самсонова был слабым, Сидоров едва разобрал слова старика, — минуту назад.

Сидоров кивнул. Когда он подходил к апартаментам Самсонова, ему навстречу попался хитроватый лысый коротышка в добротном кашемировом пальто. Коротышка внимательно оглядел Сидорова, улыбнулся, по-видимому, чему-то своему, и прошёл мимо. Где-то я его видел, промелькнула в голове Сидорова мысль. Теперь он вспомнил: лет шесть назад он видел этого человека в их офисе. Зачем он тогда приходил, Сидоров не помнил. Нет, скорей всего, и не знал. Катерина просто представила их друг другу, назвала: нотариус такой-то (Сидоров тут же забыл фамилию), а зачем он здесь, не сообщила. Впрочем, Сидорову было и не нужно, его в ту пору больше волновали не дела фирмы, а более прозаичные вопросы, например, удастся ли ему сегодня отыграться в казино? Он и зашёл-то тогда в офис денег взять. Теперь Сидоров догадался, что нотариус был одним из негласных посредников между Самсоновым и его дочерью…

— Я давно знаком с ним. Он помогал мне здесь, в этом городе, — подтвердил Самсонов догадку Алексея. — Осуществлял юридическое сопровождение некоторых Катюшиных договоров… Пальман Матвей Яковлевич. Он хороший юрист и нотариус, которому можно доверять. Я хочу, чтобы ты запомнил это имя.

— Я запомнил.

— Владиславик умер. Тебе сказал Николаша?

— Да. Примите мои соболезнования, Андрей Валентинович.

Самсонов закрыл глаза. Он долго молчал.

— Тяжело… Тяжело и пусто. Я пережил своих детей. Их нет. Я один. И почему-то живу. Зачем? Зачем мне эта жизнь?..

Сейчас Самсонов разговаривал сам с собой, но неожиданно открыл глаза:

— Матвей по моей просьбе составил завещание. Я подписал. Интересуешься, что в нём?

Сидоров отрицательно покачал головой.

— Я и не сомневался. Я сразу понял, что ты за человек. Тем не менее, хочу, чтобы ты знал.

— Я вижу, вы плохо себя чувствуете, Андрей Валентинович. Может, в другой раз?

— Сейчас. Утром мы вылетаем в Таргань. А здоровье у меня не ахти… Сейчас. Именно сейчас.

Сидоров пожал плечами.

— У меня нет наследников, кроме государства, и… тебя.

Сидоров хотел запротестовать, но увидел, что Самсонов слегка прикрыл веки и отрицательно мотнул головой, мол, не перебивай, промолчал.

— Своё предприятие я завещал российскому правительству. Я рассказывал тебе об этом желании… Дом в Таргани со всем, что в нём находится, дом в Москве, на Рублёвке, и виллу в Марбелье я распорядился продать, и на эти деньги организовать клинику для лечения больных СПИДом… Деньги, которые хранятся на моём личном счёте, я отдаю тебе. После моей смерти в установленный законом срок ты вступишь в права наследования. Там не так много, около двух миллионов евро…

Старик замолчал, облизнул сухие губы, взглядом указал Сидорову на стакан с водой, стоящий на журнальном столике. Сидоров подал его Самсонову. Сделав глоток и немного отдышавшись, Андрей Валентинович сказал:

— Тебе паспорт надо поменять.

— Уже делается. Я сегодня утром сфотографировался и отдал фотографии одному хорошему человеку. Он обещал сделать быстро.

— Это хорошо… Дом, который вы построили с Катюшей, и который отобрал Пархом, тоже будет твоим. И деньги, которые он у Катюши украл, вернутся и перейдут к тебе. Но это уже не по завещанию. Мы с Матвеем и этот вопрос обсудили… Что-то от Дениса ни одного звонка. Позови Николашу.

Сидоров позвал секретаря.

— Что Денис?

— Не звонил.

— А ты ему?

— Недоступен.

Николаша резковато дёрнул плечами. Он казался слегка смущённым, словно расстраивался оттого, что не может выполнить задания шефа. Но Андрей Валентинович, по-видимому, хорошо изучивший мимику и жесты секретаря, уловил в смущении нечто другое.