Владимир Царицын - Осенний лист, или Зачем бомжу деньги

— А может, и нам надо было в каземате отсидеться?

— Нам некогда отсиживаться. Действовать надо.

— Оно, конечно, действовать кому-то надо. Но почему нам? Мы что, мало повоевали? Мало мы черножопых на тот свет отправили? Трёх аж! Одного ты, Ляксеич, и я двоих завалил. Одного прям в жопу в его чёрную. Хватит с нас, можить, геройств этих? Сидели бы себе сейчас в бомбоубежище… Тепло, светло и мухи не кусают. Оружие под боком… Ой! Это кто? Кто это тут валяется?

— Четвёртый чеченец.

— Четвёртый? Это ты его? Ну, ты молоток, Ляксеич! Как и я, двоих завалил. А я чуть об него не запнулся…

— Давай, забирайся, вояка, на заднее сидение. Там тебе с костылями удобней будет. Поехали.

Альфред, открыв переднюю дверцу и ступив на подножку джипа, спросил глухим замогильным голосом:

— Это что, кровь?

— Клубничный джем, — Сидоров пошарил в бардачке, и, вытащив тряпку, сунул Альфреду. — На, вытри. Испачкаешь новое пальто.

После секундного замешательства Альфред нехотя взял тряпку, и, пересилив отвращение, вытер сидение и стекло дверцы.

Когда они въезжали в город, часы показывали девять, и было совершенно понятно, что на встречу с арендодателем они опоздали.

— А куда мы едем, Ляксеич? — подал голос с заднего сидения Окрошка.

Действительно, куда?.. К Мотовило? Если бы Сидоров был один, он так бы и сделал. Но с ним было ещё двое. Гоша, конечно, не откажет, но три нежданных гостя, это, считал Сидоров, было перебором.

Не знаю, хотел ответить Сидоров, но, взглянув в зеркало заднего вида и увидев беспечные Окрошкины глаза, в которых не было и проблеска обеспокоенности за свою судьбу, только спокойное и покорное ожидание того, что на этот раз прикажет его начальник и отец родной, передумал.

— Сначала надо машину бросить, — сказал он. — гаишники остановят, а у нас ни паспортов, ни прав, ни доверенности.

Сидоров свернул в неосвещённый переулок, прижался к обочине и заглушил мотор.

— Эх, — кряхтя, сказал Окрошка, выбираясь из машины, — опять ножками топать. А классно на джипе кататься! Комфорт. Давай, Ляксеич, динамит продадим и такую же тачку купим.

— По помойкам будем на джипе разъезжать? — усмехнулся Сидоров.

— А мы ещё автоматы продадим. Бирюк говорил, что на них две фуры сайры можно купить. Две фуры нам не надо, а одну можно прикупить. А на остальные хлеба, картофана, риса и прочей шняги. Нам втроём год можно, не работая, прожить. Легко.

— Втроём? А остальные?

— А они-то при чём? Кто бомбоубежище надыбал? Мы с Альфом. А ты, Ляксеич — старшой. Тебе, всяко, доля положена. А на джипе мы будем в магазин за водкой ездить.

— Хорошо, уговорил. Купим. За водкой так за водкой.

Сидоров отмахнулся от Окрошки, как от назойливой мухи и вдруг поймал себя на мысли, что выпить сейчас им, действительно, не помешало бы. Особенно Альфреду.

После пощёчины Альфред вроде бы пришёл в себя, но зато погрузился в какое-то заторможенное состояние. Будто ему всё равно, что произойдёт. Беспрекословно вытер кровь с сидения и окна, хотя, (Сидоров видел), такое занятие было Альфреду в новинку, и удовольствия при наведении чистоты он не получал. За всю дорогу от развалин завода до города Альфред не проронил ни слова, молчал и тупо смотрел в темноту сквозь кровавые разводы на стекле.

Сопляк, подумал Сидоров, раскис, как пряник в грязной луже! И тут же он по-человечески пожалел Молотилова. События, которые произошли с Альфредом за последние пару недель, кого угодно выведут из состояния душевного равновесия. Потерять любимую женщину, да ещё при таких обстоятельствах! Потерять всё: жильё, безбедное существование, привычный жизненный уклад. Сам-то он, Сидоров, оказавшись в подобном состоянии, полгода кис на даче. Жить не хотелось. К тому же Сидорова никто не преследовал и не пытался убить…

— Пошли, мужики, — сказал Алексей и решительно пошёл прочь от бандитского джипа.

— А куда пошли-то, Ляксеич? — снова спросил Окрошка.

— Знаю я одно место. Там нас всегда примут.

— Бомжатник ментовской? — съязвил Окрошка.

— Монастырь.

— Монастырь? Так далеко же. Надо было тогда машину не бросать.

— Там пост ГАИ на выезде. Не проехали бы.

— Ляксеич, погоди. Зачем нам в монастырь. Из меня монах хреновый получится. И кормёжка там не ахти… Ляксеич, а Ляксеич? Если нам тока переночевать, так я одно местечко поближе знаю.

— Что за местечко? — не останавливаясь, спросил Сидоров.

— Подвальчик один. Там мой корешок живёт, Юрка. Мы с ним раньше в одной коммуналке обитали. Пока нас оттуда один богатый торгаш не выпнул. Он старше меня, но как брат был, старший брательник. Бывалчи, возьмём с ним бутылёк, баночку зелёного горошка откроем. Или окрошечки сварганим. Посидим, душевно так!.. Да тут и рядом совсем. На улице Грибоедова. Его, кореша моего, кстати, так и зовут — Юрка Грибоед.