Инна Тронина - Птенцы «Фламинго»

А потом цветы убрали, занавески сняли, домик обнесли забором. Там поселилась чета заводчиков собак породы русский вольфхунд. Это были не овчарки, не лайки, не хаски, а что-то среднее, да ещё с примесью волчьей крови. Звягин видел собак всего один раз и решил, что они спереди похожи ещё и на медведей. А потом завершил тренировки и уехал в Москву, не желая перед ответственным делом бередить воспоминаниями свою душу.

И какому придурку пришла в голову идея обставить домик в Солнечном кованой мебелью? Одна кровать с ажурными спинками, подставка для дров и тяжеленные стулья, напоминающие тюрьму и психушку, наводили неимоверную тоску. Кованая мебель в этом сезоне почиталась высшим шиком, её делали за нехилые деньги на заказ. Но Звягину она не приглянулась. Он убрал от постели пыльную штору в стиле ретро и жуткие безделушки с зазубренными краями. Избегал он также садиться за столик с ножками из водопроводных труб. Его злили часы в громадной оправе, одним своим видом напоминавшие о скором переходе в вечность.

Главной гордостью выпендрёжных хозяев была мраморная ванна на гнутых ножках из очень уж древней стали. Всё это настраивало Владимира на невесёлые мысли и будило желание поскорее вернуться в Москву. А хозяева даже не подозревали, что их стильный интерьер может не понравиться продвинутому молодому человеку, которому предстояло две недели отдыхать на заливе. Чем на самом деле занимался Володя, они, конечно же, не знали.

Новый, две тысячи четвёртый год, он встречал в полном одиночестве, около горящего, тоже средневекового, камина. И вспоминал Чечню, чудо-печку в палатке, телевизор, подключённый к дизель-генератору, локатор вместо антенны. И ещё ёлку, сделанную из маскировочной сетки с флагштока, украшенную гильзами и блестящей обмоткой от проводов. Тогда орали под гитару что-то совершенно неприличное. Деда-Мороза изображал старший лейтенант Язиков, который погиб в том же двухтысячном году; а ведь так радостно его встречал! Тогда все думали, что вот сейчас-то и начинается двадцать первый век. Оказалось — на год позже…

Звягин заплатил по счёту, вышел из-за стола. Выпитый тодди, благодаря тренировкам и принимаемым препаратам, как будто испарился, не дойдя до желудка и мозга. Звягин наискосок пересёк сумрачный зал с деревянными колоннами и направился в гардероб, чувствуя непреодолимое желание поездить по зимней праздничной Москве. Возвращаться на съёмную квартиру не хотелось, особенно после того, как вспомнилось гнетущее ночное видение, которое и теперь, спустя уже много часов, было не прогнать.

Владимир решил снять номер в гостинице хотя бы на одну ночь — не было сил переступить ТОТ порог, лечь в ТУ постель. Смотреть в ТОТ потолок, а поутру выходить в ТОТ коридор. Наверное, никогда в течение всей бурной жизни Звягину не было так страшно, как сегодняшней ночью. А ведь ночь-то была с четверга на пятницу, когда, как свято верила баба Дуня, чаще всего и снятся вещие сны…

Он вчера взял напрокат машину — чёрную «Ауди А4». Она оказалась «обута» в превосходную шипованную резину, которая не подводила ни на льду, ни на снегу. Конечно, двадцать девятого числа придётся пересесть в новую «тачку», скорее всего, в джип. И за рулём окажется кто-то другой — так всегда бывало на работе. После того, как выполнишь заказ, нужно максимально расслабиться, а не управлять автомобилем. Прийти в себя, отдышаться — вот что главное. Это если, конечно, повезёт уйти живым и здоровым от натасканных охранников Хуторова.

Сейчас, на стадии подготовки, Звягин менял машины только с одной целью — чтобы затруднить слежку. Пока никто у него на хвосте не висел; впрочем, они тоже могли менять автомобили. Поглядим, кто кого сделает, подумал Звягин, отъезжая от ресторана, притулившегося на площади Трёх вокзалов. Найти бы гостиницу попроще и переночевать там. Насчёт этого его намерения вообще никто не в курсе. Идея посетила Звягина в ресторане, когда он с ужасом вспоминал сон и мысленно ругал себя придурком трахнутым.

Выругал и подумал, что тем мартовским вечером, почти год назад, нужно было набрать в лёгкие побольше воздуха, мысленно сосчитать до десяти и сунуть «макаров» в кобуру. Он тогда повёл себя как обкуренный сопляк, а не суперпрофессионал, и загубил свою жизнь. Звягину всегда казалось, что он приучил себя забывать о неприятностях, даже о драмах и трагедиях, если того требовали интересы дела.

До сегодняшней ночи он был убеждён, что история с Анной Бобровской канула в Лету. Пусть существует, как хочет, а за измену она своё получила. Осталась с ребёнком, никому не нужная. И с мужчиной своей мечты уж точно больше никогда не встретится. Не встретится по разным причинам, и одна из них — неподвижность, уродство, которое теперь вечно будет с Анькой. Пусть подавится своими деньгами — всё равно не купит себе здоровье, не станет прежней. Вчера Владимир думал так, и с тем лёг спать.