Сергей Мартин: Вспомнить всё

Наблюдая за тем, как Василий Николаевич наливает в бокалы вино, я вдруг почувствовал смутное ощущение того, что происходящее здесь и сейчас мне знакомо. Да, определенно где–то в глубине подсознания сохранилось воспоминание, вернее даже – цепочка образов, как будто я только–только оторвался от семейного круга, который не терпит суеты, но полон тайного тайных – доверия, любви и гармонии. Я помнил эти запахи, эти звуки, даже нежно–рубиновый цвет вина. Но я не смог восстановить прекрасного лица того человека, вероятно, тоже пожилого, который сидел недавно передо мной, как сейчас мой драгоценный спаситель. Я задумался.

«Где и когда это было? Кто он – тот? – Я мучительно пытался представить черты человека, безусловно игравшего в моей жизни какую–то важную роль. – Знакомый?.. Друг?.. Может быть, отец?..»

–– Отец?! – это слово, которое я неожиданно для себя выпалил, разрешило мое недоумение. – Ну, конечно же отец…

–– Что? – насторожился Иванов. – Что ты сказал, Сергей? Ты вспомнил?

–– Я вспомнил, как мы с отцом вот так же, как сейчас мы с вами, сидели за столом и пили вино. Как я мог забыть, даже на время, тот чудесный день? Кстати, отец тоже прекрасно готовил… Кажется, это было на даче, – не очень уверенно ответил я.

–– На даче? – переспросил Василий Николаевич. – Это важная деталь. Ты уверен?

–– Не знаю… Помню запахи, какую–то особенную тишину, которую ни с чем не спутаешь. Точно слышишь, как растет трава…

–– Прекрасно. – Иванов поднял бокал. – Я знал, что это случится.

–– Что случится?

–– Что ты начнешь вспоминать. Я уже говорил тебе, что амнезия крайне редко бывает абсолютной, да и то если серьезно поврежден мозг. У тебя же, слава богу, с головой все в порядке… Я тут справился о твоем случае у специалиста и полистал кое–какую литературу… Так вот, Сережа, твой случай – тяжелый, но, как бы сказать поточнее, не уникальный. Так что отчаиваться не стоит. Память может вернуться так же внезапно, как и пропала. Вообще–то она никуда не исчезла. Просто заблокирована в результате какого–то сильнейшего стресса. А наркотики или еще какая–то дрянь, которую тебе вводили, усилили эффект амнезии. Вот потому–то ты и не помнишь даже самых элементарных вещей. К тому же разрушена бифидофлора кишечника. Так что приятного аппетита. Эти разносолы тоже помогут. Я вовсе не шучу.

–– А есть какое–нибудь радикальное средство, чтобы ну… быстро вернуть память?

–– Хм–м… Какой ты шустрый. Медицинских средств нет. Во всяком случае, мне они неизвестны. Специалисты говорят, что если нащупать болевую точку сознания, то есть выяснить причину потрясения, то это может вызвать цепную реакцию и ты сразу же вспомнишь если не всё, то очень многое.

–– Болевую точку… – повторил я и горько усмехнулся. – На это может уйти слишком много времени. Мне ждать некогда. Я просто убежден в этом. Не знаю почему.

–– Ну, не надо так пессимистично. Нужно активно искать любые факты, даже самые незначительные, имеющие хоть какое–то отношение к твоему прежнему образу жизни, личности… Эти фрагменты сложатся в простое и целое полотно, и тогда…

–– Да–да, я понимаю… – прервал его я. – Спасибо вам за все, Василий Николаевич.

–– Зови меня дядей Васей. Я все же твой крестный, – добродушно улыбнулся он. – И давай выпьем, а то обед стынет.

Я поднял бокал и заметил, что Иванов налил себе совсем немного.

–– Мне нельзя, – коротко объяснил он, перехватив мой взгляд.

Трапезничали мы молча, изредка обмениваясь дежурными фразами. Повязка, стягивающая грудную клетку, стесняла меня. Я чувствовал себя тяжелой мраморной статуей. В столь противоестественной позе я никогда не обедал. Это совершенно точно. Но, казалось, десятки застолий на мгновение промелькнули передо мной. И даже одинокая трапеза при свечке, в каком–то глухом углу. Но больше, чем эта моя мраморность, меня смущал взгляд старика, который все время наблюдал за мной, изо всех сил стараясь не подавать вида, что это так.

Когда мы встали из–за стола и принялись за мытье посуды, Василий Николаевич вдруг сказал:

–– Знаешь, Серёжа, мне кажется, что ты не из простых… Я хотел сказать, что, судя по твоим манерам и воспитанию, твой социальный статус достаточно высок.

–– На основании чего вы сделали столь странные выводы? – улыбнулся я.

–– Ну, это очевидно. Далеко не каждый может правильно обращаться с приборами и так дегустировать вино, как это делал ты. Извини, я специально устроил этот обед. Конечно, ты это понял. Я хотел выяснить, знакомы ли тебе правила этикета.