Сергей Мартин - Вспомнить всё

–– Ну и как?.. Это о чём–то говорит?

–– Конечно. Совершенно ясно, что ты воспитывался в интеллигентной семье, имел неплохой достаток. Ты разбираешься в винах, а это, как говорится, божий дар. Он укрепляется и совершенствуется с годами, прости за некоторое занудство, при регулярном и правильном винопитии. Не знаю, помогут ли тебе мои наблюдения, но на всякий случай решил сказать тебе о них.

–– Не понимаю, чем может помочь мне знание этикета и хороших манер? – пробормотал я, вытирая тарелку и машинально убирая ее в шкаф.

–– Многообразные привычки – часть твоей личности, – совершенно серьезно ответил Иванов. – Они могут рассказать о многом.

–– О чем, например?

–– А ты сам подумай хорошенько. Я могу и ошибаться, но мне представляется, что ты был процветающим бизнесменом. Причем, скорее всего, русским, а не иностранным.

–– Почему вы так думаете? – удивился я.

–– Потому что это более вероятно, ведь мы в России. К тому же ты вспомнил об отце… Вернее, твое воспоминание о дачной обстановке, пожалуй, перевешивает совершенное знание немецкого.

–– Но почему? Разве мы с отцом не могли общаться на даче, но в Германии?

–– Такое не исключено, но… Я не был в Германии и не знаю тамошних дач, но наверняка они отличаются от русских, и весьма существенно. Попробуй проанализировать свои ощущения, может, разберешься.

–– Да, скорее всего, вы правы, Василий Николаевич, – задумался я. – Правда, в моей голове переливается хаос. Из пустого в порожнее… Все слишком противоречиво и туманно… Не знаю, что и думать.

–– Не беда – разберёшься. Я тебе помогу. Да, совсем забыл, я тут притащил тебе прессу – за неделю. Собрал все, что смог: и городские, и областные, и центральные издания. Полистай. Может, наткнешься на что–то интересное. Вдруг кто–то тебя разыскивает…

–– Спасибо, я непременно просмотрю всё, но для начала стоит прогуляться. Нужно проветрить мозги, а то я соображаю столь же медленно, как двигаюсь.

–– Что ж, прогуляемся, – обрадовался он. – Похоже, ты быстро восстанавливаешь силы. Быстрее, чем я думал.

–– А где моя обувь? Извините, Василий Николаевич (называть старика дядей Васей, как он предложил, у меня почему–то не поворачивался язык. Не из–за интеллигентского ли воспитания?), но ваши ботинки мне маловаты. – Я нарочно сморщился в страдальческой гримасе.

–– Обувь там же, где и твой костюм, – в шкафу, – ответил Иванов. – Иди, собирайся. Я как–нибудь закончу с посудой сам. Твои дела поважнее.

Вернувшись в комнату, я открыл шкаф и достал свой костюм. Выглядел он более чем удручающе: оба рукава были почти оторваны, шов на спине разъехался, в нескольких местах зияли рваные дыры. Брюкам досталось никак не меньше. Бурые пятна крови виднелись повсюду. Особенно много их было на плече пиджака. Безнадежно испорченная вещь.

Повесив костюм на ручку шкафа, я достал ботинки, стоявшие здесь же, внизу. Они на первый взгляд почти не пострадали и смотрелись как новые. Вот только стельки отклеились и покоробились. Видимо, Василий Николаевич сушил мою обувку у камина, да недосмотрел. Повертев ботинки в руках, я сразу понял, что они стоили дорого. Это было видно по качеству кожи, элегантности и добротности пошива. Костюмчик тоже был дорогим. Тонкая черная шерсть отливала на солнце бронзой из–за тончайших, едва заметных полосок. «Да ты был стилягой», – усмехнулся я. Что ж, господин процветающий иностранный бизнесмен, будем вас потрошить. Кто же ты такой? Похоже, предположение Василия Николаевича было близко к истине, и я это интуитивно чувствовал, разглядывая свои вещи.

«Я – бизнесмен! – несколько раз мысленно повторил я. – Это мало–мальски объясняет, почему я стал жертвой нападения. Должно быть, причиной всему деньги. Рэкет? А может, ограбление? Нет, вряд ли. Грабители просто убили бы меня, им незачем прибегать к избиению и пыткам. А милиция? При чем здесь милиция? Почему я испытываю страх при одном упоминании о милиции? Тут что–то не так. Но что?..»

Тяжело вздохнув, я снова занялся ботинками, решив вынуть стельки. Это не составило труда – они легко отстали от подошвы. Я уже хотел переобуться, как вдруг мой взгляд заметил нечто странное: под стелькой правого ботинка тускло поблескивал металл. В литую подошву ботинка была вставлена какая–то шайба или цилиндр, плотно сидевший в углублении прямо под пяткой. Эта неожиданная находка взволновала меня. В сердце как будто засверкал маленький алмаз. Я почувствовал легкое головокружение и присел на табурет возле стола. Что–то основательное предстояло мне выудить из темных недр памяти. Но я никак не мог ухватить смысла расплывчатых образов. Одно было ясно – находка имела какое–то сверхважное предназначение.