Николай Якушев - Банкир на мушке

Теперь она вспомнила, как встретилась с Виктором впервые. Она уже два года работала в экстренной хирургии, вполне там освоилась и даже имела связь с одним из хирургов. Ничего, впрочем, серьезного. Такие истории случаются сплошь и рядом. Изматывающая работа, долгие ночные дежурства, невольная близость, когда работаешь, ешь, умываешься, переодеваешься на глазах у коллег. Прибавьте сюда известную долю цинизма, свойственную людям этой профессии.

В хирурги вообще почему-то большей частью шли мужчины крупные, сильные, с широкой натурой – настоящие мужчины. На это Карина обратила внимание еще будучи школьницей, когда впервые попала в эту больницу с приступом аппендицита. Хирург, ее лечивший, показался ей необычайно громадным, надежным и ласковым. Она млела, ощущая прикосновение его мощных, но удивительно бережных рук, с восторгом слушала его участливый голос и смотрела в живые, внимательные глаза. Он даже некоторое время снился ей по ночам.

Наверное, детские впечатления подсознательно определили последующий выбор Карины и в личной жизни, и в выборе профессии. Конечно, уже много лет прошло, когда она, окончив медучилище, поступила работать в отделение экстренной хирургии, но, увидев вдруг своего спасителя снова, на том же месте, Карина почувствовала, как детская влюбленность опять оживает в ней.

Однако все было уже по-другому, Карина к тому времени была достаточно искушенной в вопросах секса. В училище у нее было несколько романов с однокурсниками, ни к чему не обязывающих, но далеко не невинных. Кроме того, в нее без памяти влюбился преподаватель физкультуры – молодой самоуверенный атлет с ямочкой на подбородке, и она даже не заметила, как оказалась в его постели. Глубокого следа в ее душе эти приключения не оставили, Карине просто нравилось быть желанной. И еще ей хотелось поскорее обрести опыт, почувствовать себя не девчонкой, а женщиной, которая имеет власть над мужчинами. В какой-то мере ей это удалось, и хотя встреча с тем самым хирургом пробудила в душе чувство, похожее на прежнее обожание, но теперь Карина переживала его немного иначе. Ей самой было немножечко смешно возвращаться к роли юной влюбленной. Тем более что и хирург с первого дня начал недвусмысленно демонстрировать свой интерес к ней, старался при каждом удобном случае попасться ей на глаза, говорил ласково и, словно невзначай, порывался коснуться своими мощными заботливыми руками то плеча, то бедра, то груди.

Звали его Петр Константинович Тупицын, и был он ведущим хирургом, пользовался огромным спросом и уважением. Если кто-то волей судьбы попадал на операционный стол, то первый вопрос всегда был – кто будет оперировать? И если выпадало так, что оперировать должен был Тупицын, лица даже безнадежных больных озарялись счастливой улыбкой.

Петр Константинович Карину, конечно, не узнал, во время их первой встречи она была просто гадким утенком, сколько таких прошло через его руки! Он даже удивился, когда однажды Карина напомнила ему об этом.

Он и сам с тех пор здорово изменился – погрузнел, постарел, на лбу появились залысины, а в голосе отчетливые равнодушные интонации. К тому же он оказался довольно заурядным собеседником и, кроме работы, ничем, кажется, не интересовался, за исключением похабных анекдотов и выпивки. Пил он, конечно, не так крепко, как Можаев, но от рюмки редко отказывался. Впрочем, это считалось абсолютно естественным – хирурги во все времена пили водку и трахали женщин. Было в этом обычае что-то гусарское, – отложив в сторону окровавленную сталь, расслабиться на веселой пирушке.

В общем, все оказалось почти обыденным. Обожание, какое испытывала Карина к этому казавшемуся когда-то необыкновенным мужчине, развеялось очень быстро. Вскоре после того, как они впервые сошлись с ним. Это случилось во время ночного дежурства, выдавшегося на редкость спокойным и поэтому казавшегося бесконечно долгим. Сначала они просто болтали в полутьме пустой ординаторской, а потом Петр Константинович предложил ей от скуки тяпнуть по стопочке спирта. Все остальное получилось само собой – они занялись любовью на старом продавленном диване, который был свидетелем, наверное, сотен таких безобразий. Все было второпях и не принесло Карине особого удовлетворения, зато она лишилась еще одной иллюзии, приобретя взамен очередную частицу того, что зовется жизненным опытом.

Об их связи наутро знали уже все – больница не то место, где можно что-то утаить. Карине было наплевать, что о ней судачат. Гораздо хуже было то, что с каждым днем она убеждалась – Тупицын ничего для нее не значит, и то, что происходит между ними, глупо и бессмысленно. Однако порвать с любовником она не спешила – то ли из-за упрямства, то ли из-за жалости. Петр Константинович был, разумеется, женат, но супружеской жизни у него в полном смысле этого слова не было – жена его постоянно болела (было у нее какое-то чисто женское неблагополучие) и дважды в году лежала в стационаре. В общем, ничего хорошего.