Кирилл Казанцев - Помощь деньгами и кровью

Он снова с издевкой разглядывал Илью, а из коридора снова слышались голоса и громкий шепот. Где-то далеко хлопнула дверь, голоса сделались громче, но слов было не разобрать. Илья встал спиной к двери. Валерка сжал в кулак зажигалку и в упор глядел на Илью.

– С тобой лучше? – ему удалось улыбнуться так же издевательски. – А Светку ты спросил?

– В смысле? – удивился Вишняков.

– Спросил, надо ли ей это, прежде чем предлагал? Что ты ей предлагал, кстати?

Илья привалился спиной к двери, немного опустил ствол. Руки затекли, запястья ныли, шрамы под бинтом болели все сильнее. Но появилась невесть откуда веселая злость и кураж, особенно когда Валерка свел брови и сжал губы. Обычная его гримаса перед приступом бешенства – до Вишнякова дошло, что Илья его переиграл, только пока непонятно где.

– Жизнь, нормальную обеспеченную жизнь. – Валерка грыз незакуренную сигарету. – Тебе не понять.

– А я слышал, как ты плакал и угрожал застрелиться у нее на глазах. Тебя послали на хер, Валера?

Пришла пора ему улыбаться, искренне и радостно, во весь рот. Улыбка расползалась сама собой при виде мрачно-злобной Валеркиной физиономии. Вишняков опустил голову, швырнул сигарету в пепельницу и сжал кулаки. Снова побледнел, губы посинели, под глазами явственно обозначились круги.

– Светка не купилась на твои бабки. – Илья опустил оружие, прижал больную руку к груди. Кровь отлила вниз, стало немного легче, а на душе сделалось спокойно и светло. – Ты ждал другого, правда? И решил взять свое силой. Сколько ты уламывал ее? Год, полгода?

Валерка отвел тяжелый взгляд, уставился в столешницу. И принялся постукивать зажигалкой по краю тяжелой малахитовой пепельницы. Раздался приятный нежный звон, ну в точности малиновый. И не от слова «малина», как принято считать, а от названия города Малин, где и было придумано чудо под названием корильон, когда множество небольших колоколов выводят в такт приятные уму и слуху мелодии.

– Бред какой-то, – буркнул Валерка, глядя вбок. – Я еще не видел ни одной бабы, которая бы отказалась от денег. И Светка твоя не исключение.

Он исподлобья глянул на Илью, бросил зажигалку на стол. Звон стих, пропало негромкое эхо, а в приемной раздались громкие голоса. Илья явственно слышал встревоженную Олечку, еще чей-то торопливый басок и перекрывший все это командный тенор: «Покиньте помещение».

– Света записала ваш разговор, я слышал его. И как ты угрожал ей, и как обещал застрелиться. И что если она откажет тебе, то жить из вас останется только один.

Валерка повернул голову и смотрел куда-то мимо Ильи, будто тоже прислушивался к звукам за дверью. Чуть прищурился, подался вперед, будто хотел получше разобрать, что там говорят в приемной. Илья перехватил «таурус» обеими руками.

– Ты реально тряпка, Валера, не мог по-хорошему до койки бабу дотащить, а сломал ей шею, выкинул в канаву. Ребенка убил. И кто ты после этого? Светка тебя сразу раскусила, не то, что я. А полиция выйдет на тебя, это вопрос времени. Да она уже здесь, сам видишь.

Валерка будто оглох и ослеп разом, смотрел в одну точку, как неживой. В дверь довольно сильно грохнули чем-то тяжелым, раздался крик «откройте». Илья отпрянул вбок, шарахнулся к стене, и тут перед лицом мелькнуло что-то темное, врезалось в створку и развалилось на части. Пепельница, как оказалось, Валерка с силой швырнул ее в голову Илье, но промазал, опоздал на пару мгновений. И следом за ней вылетел из-за стола и ринулся к двери. Илья рухнул на пол и нажал на спуск. «Таурус» дернулся в руках, сизое облачко заволокло обзор. Валерка маячил в дыму, Вишнякова точно ветром мотало, но он упорно лез вперед. В дверь снова загрохотали, раздался треск, Валерка пропал из виду. Илья быстро пополз к столу и все оглядывался, пытаясь понять, куда подевался Вишняков. Мощный рывок за ногу подсказал направление, Илья выстрелил туда, в ответ грохот усилился, заглушив собой Вишняковские матюки. Зато от ноги он отцепился, Илья вскочил и пнул Валерку ботинком в скулу. Голова у того запрокинулась, Вишняков повалился на спину, но удержался каким-то чудом. Выпрямился рывком, грохнул коленями по полу и застыл – дульный срез «тауруса» глядел Валерке в лицо. Вишняков растопырил руки и слизнул с разбитой губы кровь. И пробормотал, глядя в пол:

– Ты не сможешь, не выстрелишь…

Ноги сделались ватными, руки ослабли, запястье под бинтами точно еще раз полоснули ножом. Илья попятился, налетел на стол, тот поехал вбок и уперся в стену. Илья привалился к нему, поднял револьвер на уровень глаз. И ни черта не видел, лишь муть вперемешку с пороховой гарью, Вишняков точно сквозь землю провалился.