Василий Боярков: Центр жестокости и порока

– Где он? – дрожащим голосом промолвил перепуганный бомжеватый путник, сощуренным взглядом всматриваясь в ночной, почти сплошной, сумрак, словно бы пытаясь угадать, что скрывается за непроглядной таинственной теменью. – Вроде бы не видать?.. Может, все-таки отпустил или же – что будет нисколько не хуже – решил забрать себе кого-нибудь более привлекательного?.. Такой вариант лично меня бы вполне устроил… а то выбрал меня – а я что? – я и так «по жизни» давно потерянный человек… и сам скоро сдохну, и притом без чьей-либо помощи. Хоть бы оно так всё и было…

Но, словно в противовес его ошалелым мыслям, из небольшого прогона, примыкающего к основной уличной автодороге и располагающегося в самом ее начале, вначале показывается затуманенное, сумрачное свечение, по мере приближения к повороту становящееся всё более ярче, а потом появляется… гроб, передвигающийся самостоятельно, на приделанных к его нижней части колесиках. Рядом никого нет, и он, если можно так выразиться, едет совершенно один, никем не управляемый и нагоняющий тоску и ужас на одинокого мужчину, непроизвольно открывшего рот и трясущегося от страха. Как же он выглядит? Обыкновенная, сколоченная из досок, конструкция, она сужается как к нижней части, так аналогично и к верхней; снаружи устройство выглядит оббитым мрачным, темно-зеленым сукном, на крышке украшенным незамысловатым черным крестом, тряпичным и грубо обрезанным по каждому краю; к основанию, как уже сказано, на поперечных осях крепятся целиковые маленькие колесики, насчитывающие общим количеством четыре штуки – два спереди и два сзади – где обод, для смягчения сцепления с почвой, оборудован прочной резиновой оболочкой; сейчас между составными элементами имеется едва заметный зазор, через который просачивается невероятное, просто «кошмарящее», свечение, имеющее зеленовато-голубоватый оттенок; в то же самое время происходит и странное дуновение, выпускающее наружу словно какой-то адский, потусторонний «дымочек»; оси слегка поскрипывают и металлическим, несмазанным звуком наводят еще больше трепетного, суеверного ужаса.

Беглец созерцал представившуюся картину не более двадцати секунд, словно бы зачарованный разглядывая необычную в привычном мире картину, после чего с возгласом: «У, «мать его в душу…», пропади оно всё пропадом!» – кинулся бежать дальше. Странный человек, опустившийся в социальном смысле, перебирал заплетавшимися, хромыми ногами, двигаясь вперед, ничего перед собой не видя и совершенно не размышляя, куда пролегает его путь в последующем и куда ведет его страшный, если не говорить потусторонний, феномен; неудивительно, что когда он оказался на самом краю внезапно закончившегося проулка, то уперся прямиком в городское кладбище, существовавшее здесь еще со времен располагавшейся рядом древней языческой деревушки, заселенной еще в тринадцатом веке. Итак, кульминация была очевидна, и вот как раз сейчас отброс современного общества отчетливо понял – и это не вызывало сомнений! – что к страшному месту его привели по жуткому, просто холодившему в жилах кровь, назначению. Однако поворачивать и искать другую дорогу времени не было, так как следовавшая сзади «адская машина» приближалась все ближе, неотвратимо загоняя его на территорию нагоняющего ужас погоста; выбора не было, и пропахший въевшимися в тело смрадной вонью и страхом бомж ступил на пугавшую «до коликов в желудке» часть местности (ограждения не было и поступить так было совсем нетрудно). А что же так называемое «дьявольское устройство»? Оно словно бы только и ждало сотворения жеста отчаяния, как будто бы именно он и был ему нужен; слегка увеличив среднюю скорость, «сатанинское приспособление» устремилось вслед за загнанной жертвой.

Отщепенец социального общества, едва лишь ступив на заросшую высохшей травой почву погоста, услышал позади себя негромкую музыку, исходившую изнутри жуткого гроба и невероятно мрачной мелодией нагнетавшую еще гораздо большую кошмарную обстановку. Беглец следовал по ровному асфальтовому покрытию, продольной дорогой разделявшему кладбище на две неравные половины; он доковылял практически до середины, как впереди (то ли ему показалось, то ли было взаправду?) замаячили странные тени, как бы преграждавшие ему дальнейшее продвижение; на секунду бомж остановился, изучая близлежащую обстановку и выбирая для себя, куда можно двигаться дальше и где с большой долей вероятности, по его мнению, не возникнет препятствий. Искомый путь находился рядом, располагаясь от него по правую руку, и словно «манил» в себя ровной грунтовой дорожкой, уходившей в самую какую ни есть мрачную глубину и без того пугающей территории. Других вариантов «предоставлено» не было, и социально опущенный человек устремился в зачаровывавшее, заманивавшее пространство. Ему удалось «прохрамать» еще пару сотен метров, как он внезапно остановился.