Кирилл Казанцев: Антикварщики

– Сколько там Кельму навесили? – спросил он.

– Навесили? – удивился я. – Если установлено, что он набил столько народу, это еще не значит, что он виновен.

– Как? – не понял Симонов.

– Вина включает понятие вменяемости. Сергей Франсович Кельм признан невменяемым и по решению немецкого суда помещен в психиатрическую лечебницу.

– Ух ты, – выдохнул Железняков.

– Я думал, только у нас за бабки такие справки покупаются, – хмыкнул Симонов. – Там же Германия. Орднунг. Неужели и там хапают?

– Еще как, – кивнул я. – Бардак. И цены на взятки ниже.

– Значит, через год-два выйдет, – резюмировал Железняков. – И опять кого-то завалит.

– Завалит. Как не завалить, – согласился я.

– Что ж ты, Леха, – покачал головой Железняков. – Надо было его самого при задержании валить. Где твоя крутизна?

– А где твое человеколюбие? Ты же гуманист.

– Гуманист, – кивнул Железняков. – Но валить его надо.

– Вот через год он в России появится – тогда и вали, – усмехнулся Симонов.

– А ведь появится, гад, – устало произнес я. – Непременно появится…