Кирилл Казанцев - Антикварщики

Родился макиавеллиевский план. Бригада Коробка идет на штурм здания. Начинается стрельба. Появляется вызванный заранее РУБОП и всех участников разбора берет под белы руки. Что дальше? Тайник оперативникам не найти – спрятано со знанием дела. Осмотры, как правило, поверхностные, без должной тщательности. Кроме того, оперативники просто не будут иметь представление, что искать, так что за тайник можно не беспокоиться. Милиция арестует всех. Осмотрит место происшествия и уедет. Охрану, скорее всего, не выставят. Что тут охранять? Опечатают дом и уедут. И он останется пустой. Хотя бы на одну ночь, пока оставшиеся на свободе подельники Яго не узнают обо всем и не прикатят сюда. За эту ночь можно открыть тайник и спокойно вывезти все…

Так бы и случилось, если бы не вдумчивая, самоотверженная работа сотрудников МУРа, проявивших во всей полноте свои высокие профессиональные и человеческие качества. Вот так! Сам себя не похвалишь – от кого еще дождешься?..

Железняков увлеченно щелкал мышью. Он больше всех твердил о компьютерной заразе, о том, что из-за компьютерных игр дети дураками вырастают. Твердит он об этом до сих пор, но от компьютера его за уши не оттянешь. Симонов, зевая, читал «Имя Розы» Умберто Эко.

– Здорово, – сказал я, заходя в кабинет. – Я с новостями. В Германии закончен суд над Кельмом.

– И как? – Симонов отложил книгу.

– Признано, что он совершил все семь убийств.

– Неплохо…

Следствие по делу Кельма напоминало затянувшийся анекдот. Он заявил, что вовсе и не Кельм, а гражданин Германии Вернер Кох. Мы доказали, что если таковой и существует, то с этим человеком не имеет ничего общего. Следующий ход – закрепленное в законе право вообще не давать показания. «Я не я, и лошадь не моя. Как хотите, так и вертитесь» – весь разговор.

Масса экспертиз. Мы извлекли магнитозаписи из прошлых уголовных дел с голосом Кельма. Привлекли экспертов по внешности. Медики попытались восстановить пальцевый узор. Эта комедия кончилась тем, что было неопровержимо доказано: Кельм, он и есть Кельм, и никто иной.

Но он так ничего и не сказал. Только в приватных беседах припомнил, как расстрелял Меньшевика, но где искать труп – не уточнил. Мы его так и не нашли. Впрочем, имеющихся трупов ему вполне должно было хватить. По договоренности с Германией, где он совершил большинство убийств, мы отдали его туда. Для тихой Европы он выглядел эдаким Джеком-Потрошителем, там редко убивают так просто и много.

С Яго, наоборот, следствие пошло гладко. Десять суток артист со своей труппой просидел на нарах. После этого умылся, почистил зубы и оставил негостеприимный приют. Из его «быков» только троих привлекли за незаконное хранение оружия. Яго вышел в отличном настроении, поднабравшийся уверенности в своей неуязвимости для какого-то там закона. Съездил в Питер, приобрел там у супружеской пары – одних из самых знаменитых антикварных спекулянтов семидесятых годов, судимых за это дело, – антикварный магазин. В Москве он прикупил казино. Лиза живет при нем, ездит в норковом манто на зеленой «Тойоте» и очень напоминает теперь даму из рекламы, заказывающей своему хахалю по радиотелефону живую рыбу в ресторане «Три пескаря». Доходила информация, что Яго в ближайшее время с еще большим усердием примется за разграбление культурных богатств, имеет на сей счет кое-какие проекты. Порой, чистя пистолет, вспоминая Яго, я повторял про себя умные слова: «Крупного бандита невозможно ныне посадить – его можно только убить». И закрадывалась мысль – неплохо бы нанести ночью визит к Яго. Мечты, мечты. Нет у нас «эскадронов смерти» или «Белой стрелы» – тайной организации по отстрелу мафиозов. Это выдумка журналистов. И мечта честных оперов.

С Коробком судьба обошлась не столь милосердно. Вместе с братвой он напоролся на двести девятую статью – бандитизм, и ему решили устроить показательный процесс. Малыш с Кузей подались в бега. В материалах дела они проходят как «двое неустановленных преступников». Документов же при них не было, а раскрывать, кто они такие, никто из банды не собирался – закон молчания.

Узнав о том, как их подставили, Коробок взвился и пообещал хоть через сто лет устроить Кельму ампутацию головы. Смешно. Бодался теленок с танком. На Кельма у него зубки еще не отросли.

– За девять секунд сделал, – сообщил Железняков время, за которое раскрыл все клетки в игре «сапер».

– У меня пять было, – сказал я.