Михаил Гребенюк - Дважды разыскиваемые

Евгений Константинович вышел из будки, огляделся и, увидев книжный киоск, направился к нему. На прилавке пестрели обложки брошюр. Несколько минут Евгений Константинович разглядывал их, отобрал две, не для чтения, конечно,- требовалась компенсация за простой у прилавка - не может же солидный да еще пожилой человек праздно проводить время на улице. Евгений Константинович степенно расплатился с продавцом, вернулся к подъезду. Снисходительно кивнул вахтеру, поднялся на второй этаж.

- Добрый день, Кира. Вы все хорошеете.

- Добрый день, Евгений Константинович,- приветливо отозвалась секретарь.

- Сам у себя?

- У себя. Проходите, пожалуйста.

- Спасибо.

Евгений Константинович одарил секретаря благодарной улыбкой, переложил из правой руки в левую кожаную папку, шагнул к двери, на которой висела стеклянная дощечка с надписью: «Прокурор района».

Иван Александрович, услышав, как скрипнула дверь, вышел навстречу, грузный, высокий, с белыми, как снег, волосами.

- Ты что? На вертолете прилетел?

- Почему на вертолете? - Евгений Константинович сделал вид, что не понял намека прокурора.- Воздушный транспорт не моя стихия. Предпочитаю - земной. Прибыл на собственной «Волге». Торопился. Думал, не застану. Ваш брат редко сидит на месте… Разреши сесть?

Иван Александрович указал на кресло у маленького столика, сел напротив сам.

- У тебя, надеюсь, все в порядке? - бодро спросил Евгений Константинович.

- Как будто. Кури.

- Не хочу. Табак не успокаивает.

Прокурор мог бы спросить: чем расстроен? Однако не спросил. Эго неприятно кольнуло Евгения Константиновича. Значит, здесь, как и в милиции, стена. Придется карабкаться.

- Есть у меня просьба к тебе, Иван Александрович.

- Наверно, что-нибудь насчет сына? Если так, то вряд ли смогу быть полезен тебе. Этим занимается милиция, туда и следует обратиться.

- Ты уже в курсе дела? - досадливо поморщился Евгений Константинович.-Мне очень мало надо. Я хочу встретиться с сыном. Понимаешь?

- Понимаю, Евгений Константинович, понимаю. К сожалению, не могу помочь. Обратись к Каримову. Думаю, что он не откажет.

- Да был я у него. С ним разве договоришься? Он разрешает мне свидание только на глазах всего коллектива.

- Так уж к всего,- усомнился прокурор.

- Не веришь?

- Видишь ли, твой сын находится под следствием. Контакты с внешним миром в настоящее время недопустимы.

- Ну, а если по-человечески! Неужели вы не можете понять состояние отца?

- Можем.

- Так в чем же дело?.. Ты молчишь.

- Думаю.

- Я не прошу тебя освободить сына, пойми меня правильно, мне нужно увидеть его… Неужели мое желание не естественно? В конце концов, есть какие-то случаи, допускающие нарушение правила.

- Есть.

- Это мой случай. У нас один сын, и мы его теряем. Жена тяжело больна, она не вынесет горя, которое обрушилось на нас. Неужели ради несчастной женщины, ради отца мальчишки нельзя поступиться буквой закона!

Прокурор задумчиво посмотрел в окно. Чужая боль трогала его.

- Для чего нужно свидание?

Евгений Константинович оживился.

- Напутствие мальчишке перед трудной дорогой. Он должен знать, что мы приняли несчастье и призываем его честно раскаяться, освободить себя от тяжести преступления… Я слышал-он упорствует, пытается выкрутиться. Тут как раз нужна помощь!.. Впрочем, не только ему. Есть у него товарищ - Цыбин Борис. Отличный парень, тоже пропадает… Как я хочу по-отечески пожурить его!.. Пожалуйста, не смейся. С одним, мол, вряд ли что выйдет… Тут хочет с двумя…

Евгений Константинович встал, приложил руку к груди. У него в самом деле остро защемило сердце, однако он не застонал, только стиснул зубы и застыл на месте. Потом внезапно шагнул к прокурору, проговорил горячо:

- Что же мне делать, скажи? Упасть на колени перед тобой? Пойми, жена умрет, если я вернусь с отказом…

Прокурор повернулся к письменному столу, помедлил немного и нерешительно поднял телефонную трубку.

Отец и сын сидели в кабинете следователя отдела милиции. Отец не спускал с сына глаз, нервно барабанил пальцами по столу.

- Как ты там? Наверное, несладко?

- Ничего,- пожал плечами Женька.

- Тебя признали виновным?

- Не знаю.

- Не знаешь?- в голосе Евгения Константиновича послышался испуг.- Как это - не знаешь?

- Не знаю, старик. Мне тяжело… Скажи, как Мила? Вы были у нее? Николай сказал, что она в больнице… Ты почему молчишь?

- Я не успел еще сходить к ней. Мать ходила.