Михаил Гребенюк - Дважды разыскиваемые

- Не знаю, - вздохнула Мария Константиновна. - Выпьешь что-нибудь: кофе или коньяку?

- Давай коньяку.

Мария Константиновна достала из буфета бутылку, две рюмки, налила сначала себе, потом Евгению Константиновичу, однако сама пить не стала - сослалась на головную боль.

Евгений Константинович пил маленькими глотками, хмуря сросшиеся над переносицей седоватые брови. Ему, по-видимому, тоже было нелегко.

- Как же нам быть дальше, Женя? - нарушила молчание Мария Константиновна.

- Как? Будем драться!

- С ке-ем?

- С теми, кто стоит па нашем пути.

- Это трудно…

- Трудно - еще не значит невозможно. Вызволим ребят и такую им трепку зададим, чтоб по гроб жизни помнили. Однако для того, чтобы добиться цели, нужны усилия многих, в том числе и твои, сестра.

- Мои?

- Да, твои. Ты должна убедить всех, кого это касается, что несчастье произошло потому, что Милу обманул Азимов,- тяжело посмотрел на Марию Константиновну Евгений Константинович.

- Это же неправда!

- Это правда!- повысил голос Евгений Константинович.- Ни в каких преступных шайках она не была, ясно? Никого из задержанных, кроме Женьки, не знала. Азимов затянул ее в свою компанию, напоил и пытался изнасиловать. Она не вынесла этого и ударила себя ножом…

- Боже мой!

- Нож взяла у Азимова, - продолжал Евгений Константинович.- Скажешь еще, что он бывал здесь и вел себя так же безобразно. Вообще это потенциальный садист! Извращенный человек, с ужасными пороками. Придуман что-нибудь… Он приходил иногда в отсутствие Милы, оставался с тобой наедине… Только, пожалуйста, без истерики.

- Евгений, как тебе не стыдно? - в ужасе отшатнулась Мария Константиновна.

- Я просил тебя: без истерики,- повторил Евгений Константинович. - Мы должны убрать с дороги всех, кто может помешать нам, иначе сами очутимся за решеткой!

- Боже мой!

- Ты что? Других слов не знаешь? - Евгений Константинович потянулся к бутылке.

- Боюсь я!

- Пока я жив, тебе нечего бояться. Главное, не падай духом и стой до конца на своем. Жизнь не любит колеблющихся. Лишь сильные и изворотливые побеждают. Я верю - ты сильная. Собственно, ты и сама это знаешь.

Мария Константиновна отошла от стола, прислонилась спиной к шифоньеру. «Мила, Мила… Кто похитил тебя у меня? Женька? Он, один он. Бесчувственный, бессердечный, он способен на такое. Он и отец его…»

Мария Константиновна была утром в больнице. Мила с трудом узнала ее. Прошептала, с мольбой глядя в глаза:

- Как я хочу жить!

У Марии Константиновны остановилось сердце. Она присела на край кровати, взяла холодные руки дочери в свои и не отпускала до тех пор, пока не пришел главный врач и не попросил уйти. Она покорно поднялась и вышла из палаты, поддерживаемая Тимуром. В коридоре же, будто поняв, что расстается с дочерью, метнулась к двери.

- Нельзя! - преградил ей путь Тимур.

- Мне можно, сынок, я ее мама!

- Нельзя! Пожалейте Милу. Ей больно…

Тимур был бледен, непрерывно кусал обескровленные губы.

«Как же я пойду против них? - проглотила Мария Константиновна комок, застрявший в горле. Она отвернулась от брата. - Что они плохого сделали мне? Тимур любит ее. Она - тоже. Я прокляну себя, если послушаюсь Евгения… Пусть как хочет, так и выкручивается из этой истории. Мне нет до него никакого дела…»

- Наплакалась?

- Уйди!

- Рехнулась?

- Уйди, прошу тебя! Я ничего не буду делать!

- Будешь! - Евгений Константинович встал, взял сестру за плечи, с силой повернул к себе. - Будешь! Никуда ты не денешься. Речь идет не только о моем сыне. О твоей дочери тоже. Ее будут судить, понимаешь ты это или нет? Это пахнет большим сроком. В общем, ты сделаешь все, что я тебе сказал!

- Нет, - выпрямилась Мария Константиновна.

Евгений Константинович побагровел.

- Ты сделаешь все! Я не посмотрю, что ты моя сестра.

- Ты - изверг, Евгений!

- Я хочу жить…

- Здравствуйте, товарищ старшина. Подполковник у себя?

- Так точно, товарищ Бобров! Разрешите доложить ему о вашем приходе?

- Доложи, товарищ старшина, доложи!

Помощник ответственного дежурного возвратился минуты через три, сделал широкий жест рукой в сторону двери, ведущей в коридор.

- Пожалуйста, товарищ Бобров!

- Спасибо.

Евгений Константинович неторопливо огляделся, потушил папиросу и, бросив в урну, стоявшую в углу, вышел из дежурной комнаты.

Каримов поднялся навстречу Евгению Константиновичу, сдержанно поздоровался, молча указал на кресло, придвинутое к приставному столику.