Алексадр Хан-Рязанский - Я связал себе жизнь, суровыми неласковыми нитками…

В глобусе я обнаружил табельный полицейский пистолет «Вальтер-ППК» и массивный Р-08 «Парабеллум» с несколькими пачками патронов. Однако тётя Шура, вы не перестаёте меня удивлять! Ведь прошло уже более 25 лет после окончания войны. Хотя… стволы из того военного времени, везли все, кому не лень, а учитывая, что тётя Шура была геологом и оружие ей полагалось по штату, то находка у меня не вызвала ненужных вопросов. Ха, наивный – была геологом? В последствии я убедился, что это далеко не так! Но ведь это опасно! В Советском Союзе хранить холодное и огнестрельное оружие было запрещено и за это полагался срок, за холодное до трёх, а за нарезное огнестрельное до пяти лет, усугубляло ещё то, что на пистолетных рукоятках красовалась нацистская символика в виде орла, а это к сроку за незаконное хранение, прибавлялось ещё с пяток лет, как минимум. После окончания войны в Советском Союзе вышло постановление о запрете пропаганды нацистской символики. И каралось это очень жёстко. Многие солдаты и офицеры, возвращаясь из побеждённой Германии, везли домой сувенирные пистолеты, красивые клинки с изображением германского орла или свастики. После ужесточения закона приходилось либо выкидывать все это добро на помойку, либо основательно припрятывать. Значит я уже близок к обнаружению основного тайника, раз тётя Шура так основательно вооружилась.

Положив пистолеты на место, я собрал глобус, водрузил его на подставку со штырём и поднялся, чтобы вернуть его на комод и тут неожиданно, мне в затылок уперся ствол пистолета.

– Что, молодой человек, решили нанести мне тайный визит минуя официальное приглашение? Я слишком долго живу на этом свете и уже, по-моему, задержалась в этой дрянной гостинице. Ты думаешь, что меня можно, вот так, примитивно обвести вокруг пальца? Я давно заметила твой нездоровый интерес к моей бренной персоне. Какого лешего тебе понадобилось в моём скромном жилище? Отвечай? – при этом она больно уперла ствол мне в затылок.

– Ага, – промелькнуло у меня в голове, – если сразу не выстрелила, значит не всё ещё потеряно.

И я, сделав морду кирпичом, набравшись наглости, попёр напролом.

– Учитывая, что я у вас обнаружил, для вашего шикарного гнёздышка совершенно не подходит этимология происхождения этих двух слов – «скромное жилище» и едва ли будет соответствовать этим требованиям в будущем. Будем говорить на чистоту, или…

– Что или? Сдашь меня? А как же воровская честь, не иметь дел с мусорами и другая подобная дребедень? – она саркастически рассмеялась, – Часик в радость – чифир в сладость, кайфу – сходу воровскому, смерти своре мусорскому? Давай, вот телефон, звони 02, – она подтолкнула ко мне телефон. Я приуныл, бабка абсолютно не боялась разоблачения и кажется этим даже бравировала. Обычно, любой человек при упоминании милиции должен испугаться и сразу начать вспоминать все свои прошлые грешки, но, по моей заминке, бабушка Шура поняла, что я не собираюсь её сдавать. Она убрала пистолет и присела на диван, – отойди от глобуса и не духарись, я отменно стреляю, так что, ты давай тут без героизма, все герои уже давненько облюбовали себе место на братском кладбище.

Я покосился на пистолет, – по количеству находящихся стволов в этом доме я уже это понял! Бабка, лихо, с переворотом, подкинула ТТ на ладони, – не косись, пистолет наградной, с правом ношения, на него есть соответствующие документы. Действительно, я заметил прикреплённую на ствольной коробке золочённую пластинку.

– А эти, немецкие? – кивнул я на глобус.

– Они трофейные и принадлежат моему мужу, ему их привёз в подарок его брат-контрразведчик, давно хотела выкинуть их в реку, но рука не поднимается. Твой визит, видимо ускорит это намерение.

– Тётя Шура, давайте на чистоту, зачем вам столько оружия и где карта, которую вы мне показывали? Хочу, в недалёком будущем, с корешами проехаться по этим местам.

– Нет и нет, всё-таки твоя мать была права, когда намекнула мне, что у тебя не все дома и я тебе этого сделать не позволю. Тебя дилетанта там попросту убьют! Нельзя с кондачка, браться за такое опасное дело. Я почти 30 лет своей жизни посвятила этому презренному металлу и видела людей, которые, ради этого подлого металла, шли на довольно ужасные преступления. Нет и ещё раз нет! Она прикурила папиросу, угрюмо уставилась в окно и задумалась. Повисла неопределённая пауза. Докурив папиросу, она резко встала и передёрнула затвор пистолета.

– Так куда тебя сучёнка сейчас определить? Рай давно переполнен, да и в аду уже места не осталось, ну? Я попятился к двери, – и это ваше окончательное решение? Мы бы могли друг другу помочь, да видно не судьба. Вдруг в глазах тёти Шуры запрыгали смешливые бесенята.