Алексадр Хан-Рязанский - Я связал себе жизнь, суровыми неласковыми нитками…

– Мам, а ты знала тётю Шуру до войны?

Мать насторожилась, на миг задумалась и подняла глаза на Сашку, – Знала, мы были подругами, в то время мы жили в Белоруссии и даже работали в одной организации, но после начала войны, я эвакуировалась вместе с нашей организацией в Туркмению и связь наша была потеряна. Тётя Шура, как геолог имела какое-то отношение к военной службе, но на фронте никогда не была, всю войну прошастала с мужем по тайге в Восточной Сибири. Встретились мы случайно только после войны, когда я вернулась из эвакуации. В то время в разрушенной Белоруссии было голодно и холодно, почти все наши родственники сгинули в застенках зверствовавшего гестапо, мне и моей старшей сестре, жилось очень трудно в этой республике. В ноябре 1948-го года я случайно прочитала в газете «Правда» о страшном землетрясении в Ашхабаде. Очаг был расположен на глубине 18 км – практически прямо под городом и от города почти ничего не осталось. Число погибших непосредственно в Ашхабаде было огромным, но количество не называлось, а просто ограничились неопределённым: «множественные жертвы». В Ашхабаде, люди жили в домах, сложенных из саманных кирпичей с тяжёлыми глиняными крышами. Почти все жилые одноэтажные постройки из сырцового кирпича обвалились и хоронили под обломками целые семьи. Информация была скудной, в те годы все всегда засекречивали, но призыв о том, что желающие могут поработать на восстановлении города, был опубликован почти во всех газетах. И мы с сестрой, покидав скудный скарб в один чемодан на двоих, поехали поднимать город.

– Так, оказывается у меня есть ещё тётка, почему же я ни разу об этом не слышал? – подумал Сашка, – интересно, а где она сейчас? Ладно, слушаем дальше.

– На станции Байрам-Али, я заметила на перроне знакомый силуэт девушки в военной форме, но без погон и узнала Шуру, поезд стоял долго, почти сутки – впереди восстанавливали железнодорожный путь. Я быстро выскочила из вагона и окликнула её, мы обнялись и больше не расставались, она сняла погоны в 1947 году, вышла замуж и переехала с мужем-геологом в Узбекистан, но геологию не оставила и периодически, по несколько месяцев в году, она с мужем пропадала в тайге где-то в восточной части СССР. Шура за эти годы очень сильно изменилась я долго с ней не могла найти общий язык, ближе к пятидесятому году, отношения потеплели, но их неожиданно в 1951 году арестовали и вновь мы встретились только в 1966 году, когда я уже с тобой переехала из Туркмении в Узбекистан. После освобождения в 1960-м году, она через суд добилась своей реабилитации, её оправдали подчистую, а мужа Вадима не нашли в списках ни живых, ни мёртвых, она восстановилась на прежней работе и продолжила работать геологом.

Возможно я с тобой так и осталась бы в туркменском городке Казанджик, но в конце апреля 1966 года, рано утром, на этот раз уже в Ташкенте, произошло страшное землетрясение. Оно произошло относительно по небольшой магнитуде, в 5.2 балла, но из-за небольшой глубины в 8 км залегания очага, оно вызвало девятибалльные сотрясения земной поверхности и существенно повредило строительные объекты в центре города. Благодаря мелкому залеганию очага и преобладанию вертикальной направленности подземного удара над горизонтальной, которая обычно наиболее опасна для массивных строительных сооружений, полных обрушений домов, даже ветхих, практически не было. Сейсмические волны, порождённые резкой подвижкой пород в очаге, заметно затухали с удалением от эпицентра. Жертв, по сравнению с ашхабадским землетрясением в городе, с более чем миллионным населением, было гораздо меньше, и это обязано преобладанию вертикальных, а не горизонтальных сейсмических колебаний, как в Ашхабаде, что предотвратило полный обвал даже ветхих глиняных скреплённых саманом домов, коих в Ташкенте было очень много. В результате землетрясения центральная часть Ташкента была практически полностью разрушена. Срочно устроив тебя в ашхабадский круглосуточный спорт-интернат, я, в составе сборной группы добровольцев отправилась в Ташкент. В течении суток мы на тротуарах и газонах разбили палатки, в которые поселили людей, запустили водопровод, обеспечили бесперебойную подачу электричества и постепенно начали восстанавливать город. Работали все не покладая рук и днём, и ночью. Вообще узбеки удивительный и работящий народ, у них есть человечный обычай, который называется "хашар" – это когда все люди помогают строить дом соседу, причём сами проживали в брезентовых палатках, а дом всегда начинали строить самому нуждающемуся соседу или родственнику, так как узбекские семьи никогда не обходились одним или двумя детьми, обычно многодетными считались семьи, у которых было пять и более детей. Те, у кого сохранилось жильё, забирали к себе пострадавших, особенно тех, у кого были маленькие дети. Делились последней лепёшкой и одеялом. Как и при ашхабадском землетрясении в столицу Узбекистана приехали тысячи людей из всех республик СССР.