Александр Харламов - Высшая мера

– Пора!– я поймал напряженный, по-волчьи злой взгляд Качинского. Сухо ему кивнул, готовый ко всему.

Дверь поехала в сторону, и события понеслись вскачь, словно сорвавшиеся с места кони. Я только успел разглядеть, как рука Моти метнулась к Ковригину, а тот, нелепо взмахнув руками, медленно стал заваливаться назад, хватаясь за прорезанный бок, а Лев Данилыч мощным ударом ноги придал ускорение открывающейся двери оружейки. По ту стороны комнаты кто-то простонал от боли, отлетел, громко загремев перевернутыми стульями, а я рванул внутрь, внутренне матерясь на вора, который все же кончил упрямого комиссара.

Выстрел…Тело среагировало раньше, готовое к чему-то подобному. Пуля просвистела у самого виска, опалив ледяную с мороза кожу. Сука! Кто-то все же успел среагировать из солдатни и выстрелить. Гулко почти в пустом помещении ухнул выстрел «тт» Качинского, выплевывая смерть. Солдатик, отчаянно пытающийся передернуть заклинивший затвор винтовки, схватился за сердце и стал сползать по стенке на пол, удивленно рассматривая расплывающиеся багрово-красное пятно на своей гимнастерке. Позади затопотали тяжелые шаги ворвавшихся внутрь оружейки Малины и Моти. Некогда было оглядываться и смотреть куда они двигаются. Перекатом ушел с возможной линии огня и подобрал винтовку вертухая, и только сейчас смог спокойно выдохнуть, возвращаясь в прежнее состояние. Затвор в руках привычно щелкнул, дослав патрон в патронник. Видимо, от волнения паренек растерялся и не смог дрожащими руками совершить привычные манипуляции с оружием.

– Все?– напряженно осматривая длинный узкий барак, уточнил вор.

– Только двое…Начальник караула и этот…– кивнул Качинский, присаживаясь на корточки рядом с сержантом, которому досталось в первые минуты тяжелой металлической дверью по лицу. Молодой мужчина лежал без сознания. Из носа подтекала капелька крови.

– Хорошо ты его приложил, полковник,– похвалил Мотя, кивая на старшего наряда.

– Опыт,– пожал плечами Качинский, пробуя пульс у него,– ты смотри-ка, живой…

– Малин…– кивнул своему молчаливому спутнику Мотя.

Здоровяк медленно, вразвалочку шагнул к лежащему солдатику, достал шило.

– Стоять!– рявкнул я, понимая, что хотят сделать воры.

– К своим жалость проснулась?– перехватил меня Матвей, цепко ухватив за руку.

– Ковригина за что? Он же все сделал?– зло бросил я ему прямо в лицо, пытаясь освободиться от захвата.– Я ему обещал, что не убью…

– Так ты и не убивал…– тихо проговорил Мотя в ответ, уставившись тяжелым взглядом мне прямо в глаза.– Считай, сдержал слово!

– А этого? Он же не опасен теперь?

– Нельзя оставлять врага за спиной, Саш,– покачал головой Качинский,– нельзя…

Удар Малины был молниеносен и смертелен. Острое тонкое шило вошло в сердце с противным чавкающим звуком. Ноги сержанта несколько раз конвульсивно дернулись и затихли. Я обмяк, перестав сопротивляться. Вырвал руку из крепких пальцев вора и отошел в сторону. На душе было погано…А сколько еще невинных людей погибнет, чтобы я смог выбраться отсюда? Внедриться немецкий полк Бранденбург-800 и приносит пользу своему Отечеству?

Качинский, проходя мимо, ободряюще похлопал меня по плечу. Ему было легче…Это не его народ! Это не его люди…

– Да тут целая пещера Алладина!– радостно воскликнул он, вскрывая оружейные ящики один за другим. В свежей смазке стройными рядами лежали и винтовки, и новейшие образцы пистолетов-пулеметов Шпагина. И пистолеты, и даже гранаты. Добра хватило, чтобы вооружить целый батальон, а не только тридцать пять зэков.

– Да уж…Жаль Седой не видит!– покивал головой Матвей.

– Значит так…Всех сюда. Вооружить!– Качинский любовно погладил ствол автомата.– Главное подавить вышки.

– Я пойду!– почему-то мне в голову пришло то, что это был бы самый идеальный вариант. Шальная пуля и все…Никаких больше жизненных сложностей! Ни крови! Ни смертей! Ни внутренней боли!

– Саш…

– Я поведу этот отряд!– резко отрезал я, глядя в глаза Льву Данилычу. И тот что-то прочитал у меня там, понял моя внутренний излом, не стал спорить и просто кивнул.

– Тогда мы с Матвеем и Малиной займемся администрацией и радиоточкой! Тебе два десятка хватит?

– С головой,– буркнул я, доставая из ящика новенький ППШ. Присоединил диск, проверил. Еще парочку распихал по карманам. Некогда в пылу боя снаряжаться патронами. Добавил туда три осколочных гранаты и пистолет.

Как же мне хотелось, чтобы побыстрее все это закончилось! А как же мать, Валентина? Мелькнула в голове мысль. Пустое, решил я. Как мне потом им двоим смотреть в глаза? Пустое…Я твердо решил умереть!