Александр Харламов - Высшая мера

Качинский то же думал о своем. Уставившись в одну точку, он что-то сосредоточенно шептал. Заинтересовавшись, я прислушался:

– Арсений Быков, Марьяна Вышинская, барон Корф…

– Лев Данилыч?

Он прервался, словно вернувшись из другой реальности. Встряхнулся, приводя себя в порядок.

– Что это за имена?

– Какие?– нахмурился Качинский.

– Которые ты повторял сейчас…

– Ты, правда, это хочешь знать?

– Хочу…

– Это люди погибли от рук большевиков в семнадцатом году. Они не имели никакого отношения ни к армии, ни к белому движению, ни к императорской семье. Им просто не повезло родиться дворянами! Всех их в разное время расстреляли взбунтовавшиеся рабочие. Я давным давно поклялся отомстить при случае за них. Вот такой случай представился…

– Так ты и в Красную армию пошел, чтобы мстить?– поразился я. Мысль о том, что я в Качинском ошибся, и он, действительно, вредитель, почти убила меня.

– В Красную армию я пошел, чтобы выжить! Уезжать я не хотел, да и некуда было. Как остальные рваться в Париж? Чтобы работать там таксистами лавочниками, парикмахерами…Я кадровый офицер! Я только и умею, что воевать. Будем считать, что в РККА я был наемником, ненавидящим своего хозяина наемником, но тем не менее честно выполняющим контракт.

– Ясно…

– А ты о чем думал?– поинтересовался Качинский.– я же видел, что на миг у тебя стало такое счастливое лицо, что завидно стало даже мне…

– Я вспоминал Харьков!

– Хороший город! Наша часть стояла когда-то в его предместье и мы…

– Все готово!– в котельную зашел Мотя, поигрывая наборной финкой. Тридцать пять рыл, самые отчаянные…

– Это, хорошо, что отчаянные,– кивнул Лев Данилыч,– им придется лезть голой грудью на пулеметы.

– Начнем? – поднялся я, чувствуя, как спадает нечеловеческое напряжения последних минут ожидания. Тело становится свободным и даже дышится легче.

– С Богом, господа!– кивнул Качинский.

– Бог не выдаст, свинья не съест,– ухмыльнулся Мотя,– фарта нам…– Вот он нам очень понадобится!– согласился Качинский, забирая из рук вора заточку, сделанную из обычной алюминевой ложки. Не Бог весть какое оружие, но за неимением никакого…

Втроем мы вышли из котельной и направились в сторону оружейной комнаты, стараясь как можно меньше привлекать внимания, держаться поближе к баракам, чтобы в случае чего заскочить в один из них. Народа в лагере было мало. Все в основном находились в промзоне, вместе с ними и основной состав караулов. В лагере во время рабочего дня оставалось лишь несколько часовых, да пупкари на вышках.

– Пора бы уже, Александр, изложить нам ваш план, как попасть в оружейку?– предложил Качинский, когда до заветной комнаты со спасительными автоматами оставалось меньше квартала, на которе строго по-военному был разбит Темлаг.

– Ковригин…– коротко бросил я, пробираясь среди сугробов к домику комиссара.

– Что Ковригин?– не понял Лев Данилыч.

– Откроют только ему…

– Гнилой базар!– отмахнулся Мотя.– Комиссар на такое не пойдет…

– Это смотря как убеждать!– огрызнулся я, перепрыгивая через высокие перила крыльца.– Моть!

Вор мгновенно оказался рядом. Наклонился над замком, проверяя с какой стороны он закрыт по одному ему известным приметам.

– Дома…– одними губами проговорил он, отступая в сторону. Я постучался, громко решительно. В бараке нет дверных глазков. Двери глухие, сляпанные кое-как местными умельцами на лесопилке. Если немного изменить голос, есть шанс, что Ковригин поверит и откроет. Ведь ему в голову не может придти, что на него, на комиссара лагеря могут напасть прямо в его центре.

– Товарищ лейтенант!– повторил я, пока по ту сторону не расслышал торопливые шаги.– Товарищ лейтенант!

– Кого там черт несет? Я в смену сегодня…Не в курсе что ли?– заворчал он, возясь с щеколдой.

– Срочно к начальнику лагеря!

– Сейчас…– нам несказанно повезло, что Ковригина мы разбудили. Еще не до конца проснувшийся, он плохо разобрал голос, и когда дверь начала открываться, Качинский ждать не стал. Тяжелым пинком открыл ее настежь, опрокидывая на спину молодого лейтенанта. Тот отлетел к столу. Стоящему посреди комнаты. Лежавшая в его постели зэчка громко завизжала, кутаясь в несвежую скомканную простыню. Волчара – комиссар успел потянуться к стулу, на котором висела поясная кобура, но не успел всего лишь на мгновенье. Мой сильный удар под дых ногой отбросил его в сторону, заставив простонать от боли.