Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 1. Ворожба. Белая горячка. В очарованном лесу. Пёс.

— Я поеду в деревню за полицией… Еще нужно дать телеграмму Франсису де Форланжу. Ведь это он наследник всего этого добра. Кажется, он живет в Ницце… Остальные Форланжи не живут во Франции, кроме того, они все в ссоре с Жюльеном… Я сожалею о том, что привез тебя сюда… Но я даже предположить не мог…

Они вернулись к замку, и Сесиль села в машину, пока Морис бегом взбегал по лестнице. Вскоре он вернулся.

— Блокнот с адресами оказался в ящике письменного стола, — сказал он. — Форланж действительно живет в Ницце, на бульваре Виктора Гюго, дом двадцать четыре. Жюльен когда-то давно рассказывал мне об этом Франсисе… Он испытывал к нему симпатию. Тоже чудак. Большой любитель лошадей, холостяк, скитается по гостиницам, то там, то здесь… Кажется, я даже встречался с ним — правда, очень давно.

Машина тронулась с места, и пес, закрытый на кухне, громко залаял.

— Он думает, что я его бросила, — сказала Сесиль.

— Не собираешься же ты взять его к себе!

— Вот именно… Ведь твой дядя как раз этого и хотел.

— Да… Ладно, мы еще поговорим об этом.

Они замолчали, чувствуя, что иначе ссора неизбежна. По тому, как Морис захлопнул дверцу, после того как остановился у жандармерии, Сесиль поняла, что легко он не сдастся. Но на этот раз она решила стоять на своем. Они отправились на почту, где Морис послал телеграмму, затем — к нотариусу. И все это время одна мысль неотступно преследовала Сесиль: пес знал… Но что он знал?.. Даже если он видел, как его хозяин берет веревку в гараже, он все равно не мог понять, для чего ему понадобилась эта веревка… Нет, Летун видел что-то другое. Может, он присутствовал при этой сцене? Может, дядя покончил с собой в гараже?.. Но тогда кто перенес тело? И зачем было прятать его во флигеле?.. А вдруг дядю убили? И Летун видел убийцу?.. Но всё это просто невозможно. По одной простой причине: в ту ночь, когда дядя умер, Летун был заперт в своей конуре.

Очень краткое расследование окончательно убедило Сесиль, что она заблуждалась. Письмо действительно было написано рукой дяди Жюльена. Почерк, весьма характерный, был идентичен почерку документов, найденных в письменном столе. Вскрытие трупа подтвердило, что несчастный был болен раком и болезнь быстро прогрессировала. Таким образом, самоубийство было очевидным, бесспорным. Но Сесиль всё это не успокаивало.

В течение двух недель она бесцельно бродила по парку и вокруг гаража. Там была какая-то тайна… и эта тайна была связана главным образом с коляской, поскольку, понаблюдав за собакой, она убедилась, что Летун буквально неистовствовал, стоило ей протянуть руку к старому экипажу. Его приводило в ярость не то, что входят в гараж, а что направляются к коляске. Всё это было настолько непонятно, что Сесиль содрогалась от ужаса. Ведь между собакой и коляской не было ничего общего, никакой связи. И тем не менее, когда она брала в ладони голову встревоженного Летуна и смотрела в его золотистые проницательные глаза, глядевшие на нее отчаяннее, чем мог бы смотреть человек, у нее было чувство, что эти глаза хотят поведать ей нечто, и это виденное ими нечто могла бы увидеть и она. Но она видела лишь коляску, уже много лет отданную во власть паукам и пыли.

Нотариус явился в замок в сопровождении своего клерка. Он пришел проверить наличие указанного в списке имущества, и Морис попросил Сесиль сопровождать его.

— Это просто отвратительно, — сказала Сесиль. — Дядя Жюльен не был вором.

— Но это законно, — сухо поправил ее мэтр Пеке. — Господин Жюльен Меденак лишь пользовался чужим имуществом. Возможно, мой предшественник, мэтр Фаже, принял бы другое решение. Но я здесь совсем недавно. Я должен делать всё по правилам. В провинции слухи распространяются быстро.

И начался медленный осмотр, комната за комнатой.

— Сундук в стиле «ренессанс»… так… Два кресла в стиле Людовика Шестнадцатого… так…

Все это было мерзко и утомительно. Сесиль легла спать не поужинав и проснулась с головной болью. В девять часов к крыльцу подъехала «дофина»: вернулись нотариус с клерком.

— Займись ими, — сказал Морис. — Я заскочу в деревню, а затем сменю тебя.

Он уже открывал дверцу своего «рено», когда по аллее к замку на полном ходу подкатил серый автомобиль.

— Франсис! — воскликнул Морис.

Запыленный «МГ» остановился у ступенек. Пятидесятилетний мужчина, элегантный и прекрасно выглядящий, вышел из нее и направился к Морису, протягивая руку для пожатия.

— Спасибо за телеграмму… Бедный Жюльен! Я глубоко опечален. Я очень уважал его.