Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 1. Ворожба. Белая горячка. В очарованном лесу. Пёс.

— Какая же я дура! — сказала она. — Ну разве не идиотка? Вечно напридумываю Бог знает что!

Она пошла вдоль бывших конюшен с закрытыми дверями. Эта часть строения сильно обветшала. Стены были в ржавых полосах, спускающихся от водосточных желобов. За конюшнями располагался гараж с трухлявыми воротами. Сесиль приподняла щеколду и приоткрыла одну створку двери. В гараже стоял древний экипаж с кузовом из позеленевшей кожи: коляска, в которой какая-нибудь богатая вдова некогда выезжала по воскресеньям в Леже. Кузов накренился на деформированных рессорах. Тонкий слой пыли покрывал откидной верх. Но медные фонари оказались целыми и весьма изящными. Сесиль вошла в гараж и только тогда заметила, что пса с ней нет. Вернувшись, она увидела, что он остался позади и ведет себя как-то странно. Низко опустив голову, со вздыбившейся на загривке шерстью, он описывал метрах в двадцати от гаража такой идеальный полукруг, словно невидимая преграда удерживала его на расстоянии.

— Ну что еще? — спросила Сесиль. — Что с тобой? Иди сюда!

Пес взвизгнул и попятился. Заподозрив неладное, Сесиль вошла в гараж и заглянула внутрь коляски. Там, разумеется, ничего не было. Пес вдруг словно обезумел и залаял жутко и дико. Сесиль поспешно вышла из гаража. Если дядя здесь, что он на это скажет? Пес ходил взад и вперед вдоль таинственной линии, которую он не мог преодолеть. С опущенным хвостом и оскаленной пастью он являл собой воплощение ужаса, и Сесиль опасливо обернулась, словно ее мог кто-то преследовать.

— Летун!.. Ну же… Замолчи. Ты же видишь, никого нет.

Но голос у Сесили дрожал. Она бросив взгляд на ставни флигеля.

— Тихо!.. Замолчи.

Пес успокоился, как только Сесиль пересекла некую границу. Это было настолько удивительно, что молодая женщина, когда обрела хладнокровие, захотела убедиться во всем окончательно. Она направилась к гаражу. Пес попытался удержать ее, но внезапно остановился как вкопанный. Он задрал голову и издал протяжный вой, который привел Сесиль в ужас. Она поспешила вернуться.

— Ко мне… Ко мне… Будь умницей!

Что он увидел? Что почуял? Коляска ли наводила на него страх? Всё это нелепо. Коляской не пользовались в течение десятков лет. А если не считать ее, гараж был совершенно пуст. Сесиль вернулась к замку. Пес бежал впереди нее, освободившись от всякого страха. «Его пугает коляска, — повторяла себе Сесиль, — или что-то, относящееся к ней». Но ей не удалось придумать сколько-нибудь правдоподобного объяснения. Под охраной пса она больше не чувствовала себя в безопасности, поскольку тот, несмотря на всю свою силу, находился во власти какого-то необъяснимого воздействия. К ней вернулись ночные страхи. Если дядя Жюльен так внезапно покинул замок, то не потому ли, что странное нечто, так пугавшее пса, сделало его непригодным для жилья? Чем больше она думала об этом, тем больше убеждалась в том, что дядя, поставив машину на место, уехал на другой. Он сбежал. Причины, которые он изложил Морису, — лишь повод для бегства. Настоящую, единственную причину он утаил. И Сесиль вдруг осознала, что и другие уголки имения могут быть столь же подозрительными и что «воздействие» может встретиться где-нибудь в другом месте.

При всей своей впечатлительности Сесиль была смелой женщиной. Прежде всего она заставила себя обойти с собакой все комнаты замка. Она открывала комнаты и быстро осматривала буфеты, серванты, старые ковры… Пес всюду спокойно поджидал ее. Она обнаружила комнату дяди Жюльена, настоящую комнату холостяка, где царил беспорядок. На небольшом письменном столе валялись трубки. Да, дядя явно очень торопился уехать. Пес ждал, сидя в коридоре, а когда встречался взглядом с Сесиль, вилял хвостом. Сесиль обшарила все. Оставался лишь парк. Она вышла из заднего крыльца дома, но пойти дальше не осмеливалась. Деревья были такими большими, их листва — такой густой, а мрак в леске — таким непроницаемым, что ее решимость поколебалась. Она вернулась и села на ступеньку крыльца на солнышке. Пес улегся рядом с ней, уткнув морду между лапами.

Морис, вернувшись, нашел ее на этом месте; она сидела скрючившись, словно нищенка, лицо ее было искажено тревогой.

— Что это ты тут делаешь?

— Нам надо уехать отсюда, — прошептала она.

— Уехать… Когда здесь так здорово! Местность премилая, ты увидишь… Что касается людей, то я с тобой согласен и понимаю, почему Жюльен бежал от них как от чумы… Если б ты только видела взгляд исподлобья, каким наградил меня булочник!.. Что же касается старушки из табачного киоска, та просто-напросто не вымолвила ни слова… Они, должно быть, видят во мне представителя рода Меденаков, родственника «узурпатора»… Может быть даже, Агерезы наговорили им… Но нам-то до них какое дело!..