Владимир Першанин - Мы умрем в один день

— Он не поверит, — покачала головой Катя, — хоть ты и называешь его Квазимодо, но на дурака он не похож.

— Когда мужик влюбляется, он сразу делается круглым дураком, а если верить тебе, то он влюбился по уши. Даже все свои сбережения на модные штаны ухлопал. Кстати, жениться он тебе не предлагал?

— Еще нет, — отрезала Катя.

Олег стал собираться. Он не сделал даже попытки обнять ее. Когда за ним захлопнулась дверь, Катя подумала, что не были вместе уже две недели.

Саня предложил ей сходить в кино, и она согласилась. Шел фильм «Унесенные ветром». В темноте, уже ближе к концу фильма, Саня нашел ее ладонь и осторожно пожал. Она ответила движением горячих пальцев, и Саня замер, не выпуская ладони.

Прощаясь у дверей квартиры, он поцеловал ее в щеку. Катя, неожиданно прижавшись к нему, шепнула:

— Приходи завтра часов семь. Может, куда-нибудь сходим.

На следующий день она пошла к институту встретить Олега. Она виновата сама, только и занималась последние дни, что психовала. Олегу с его самолюбием, конечно, до чертиков это надоело. Она позовет его к себе, и они побудут вдвоем. А вечером Катя скажет Лукашину о пистолете, если понадобится, разыграет спектакль, намекнет на будущие отношения. Пусть быстрее несет еще один пистолет, и на этом все с ним закончится.

Олег появился на ступеньках института вместе с какой-то девушкой. Катя отступила за афишную тумбу. Девушка смеялась и держала Олега под руку.

Она пошла следом, в десяти шагах за ними, не заботясь, что Олег может ее увидеть. Катя хотела получше разглядеть свою соперницу. Коричневая кожаная куртка, юбка-варенка, дорогая импортная сумка через плечо. И Катя одета не хуже. Правда, та моложе ее года на четыре. Конечно, они одного круга — и Олег и девушка. Обеспеченные родители, модные тряпки, за которые этой соплячке не приходилось расплачиваться собственным телом. Катю свел, сблизил с Олегом всего лишь случай, дурацкая затея убежать за границу. Да и то, если не лгать себе, она начала ему надоедать.

Решила, сейчас скажет Олегу что-нибудь едкое, засмеется и спокойно уйдет. Но было не до смеха. Она развернулась и зашагала в обратную сторону.

А в семь часов явился Саня Лукашин. Еще один кавалер! Катя, проплакавшая, пролежавшая полдня на диване, вышла с опухшими глазами и потеками туши на щеках. Хотела турнуть, послать куда подальше, но увидев букет ярко-красных тюльпанов и напряженное ожидание в его глазах, смягчилась.

— Проходи…

Пошла в ванную, привела себя в порядок, накрасилась, потом, усмехнувшись, принесла и надела купленный месяц назад за сумасшедшие деньги итальянский ансамбль: кружевные кремовые трусики и прозрачный бюстгальтер. Оглядела себя в зеркале. — Эх, дурак ты, Олежа, избаловали тебя бабы! Потом нарядилась в новое платье и вышла к Сане.

Накрывая на стол и рассматривая принесенный им коньяк, загадала, придет сегодня Олег или нет. Встряхнула черными, не в отца-мать кудрями — и хрен с ним! Тогда останется у ней сегодня Квазимодо. Впрочем на внешность он нормальный, Олег окрестил его из ревности. Когда уселись за маленький столик, Саня разлил коньяк. Помедлив, отставил рюмку.

— Катюша, это тебе.

Держал на протянутой ладони золотую монету на тонкой цепочке. Катя поднесла ее ближе к глазам. На одной стороне была выбита женская голова с распущенными волосами, на другой — латинские буквы. По ободку шла надпись: «Самой красивой женщине Кате-Катюше!».

Она положила монету на стол. Внимательно посмотрела на Саню.

— Ты меня покупаешь? Такая штука слишком дорого тянет. За нее надо будет расплачиваться.

В глазах ее играла усмешка. Перегнувшись через столик, она быстро поцеловала Саню в щеку.

— Спасибо.

— Я нашел эту монету в засыпанном блиндаже. Там, наверное, были офицеры. Вернее то, что от них осталось. Браунинг тоже там лежал.

— А вообще золото часто попадалось?

— Нет. Кольцо как-то раскопал, зубы золотые пару раз находил. Да я его особенно не искал. Просто дома тоскливо, а в степи как-то свободнее.

От выпитого коньяка Саня порозовел и говорил почти не заикаясь. Пытался даже рассказать анекдот. Катя курила, задумчиво стряхивая пепел, как будто что-то решая для себя. Налили снова и, подняв рюмку, поглядела Сане в глаза.

— Ты не будь только слишком робким, а?

— А я и не робкий, — помедлив, отозвался Саня, — если я сейчас к тебе полезу, может быть, ты и не оттолкнешь. У тебя что-то случилось, и ты готова меня приласкать. Но мне надо большего…