Линда Ла Плант - Вдовы

– Да! Да! Да! Да! Да!

Девушки прижались друг к другу. Они никогда не видели Долли в таком состоянии – вообще ничего подобного не видели! Им было не сообразить, что делать, как помочь, как утешить, как прогнать боль, пожирающую Долли.

Когда больше нечего стало бросать, Долли с искаженным лицом принялась рвать на себе халат. Ее голова моталась в стороны, дикий взгляд испепелял. Девушкам страшно было смотреть на нее. Долли стянула халат с плеч и стала царапать голые руки, оставляя на коже глубокие красные следы. В голосе появились высокие истеричные ноты.

– Вы хоть понимаете, как это больно? – кричала она. – Что я почувствовала, когда узнала? Я сгорала живьем в этой боли! Она до сих пор во мне. Он до сих пор во мне… Вон, вон, убирайся! Боже, избавь меня от него наконец!

Ее ногти впивались в тело все глубже, по пальцам уже текла кровь.

Линда потеряла дар речи, Ширли сморщилась, как испуганный ребенок, и только Белла сохранила трезвость ума. Она обхватила Долли и изо всех сил прижала к себе. Долли сопротивлялась, но сильные руки Беллы не отпускали ее. Постепенно Долли обмякла и стала всхлипывать, а когда Белла медленно ослабила хватку, Долли упала на колени.

Теперь уже никто не знал, что делать.

Слезы, о которых мечтала Долли, наконец пришли – и не просто пришли, а хлынули водопадом. Так она плакала впервые. Тоскуя по Гарри, Долли часто плакала, но эти душераздирающие рыдания были чем-то совершенно иным, и хотя боль по-прежнему разрывала сердце, со слезами пришло долгожданное облегчение.

Не в силах больше смотреть, как мучается Долли, Ширли потянулась к ней, чтобы как-то утешить, но ее остановила Белла. Надо было дать Долли время излить свою боль, потому что, копясь внутри, эта боль убивала ее. Рыдания не утихали еще долго, но в конце концов слезы иссякли, а Долли совершенно изнемогла. Белла помогла ей подняться, усадила на диван, а потом нежно обняла и стала мягко покачивать, шепотом приговаривая:

– Все хорошо. Теперь все хорошо. Уже все позади.

Ни одна из трех молодых вдов не могла поверить, что это та самая волевая женщина, с которой они месяц за месяцем спорили и ссорились. Линду мучили угрызения совести, она сидела, стиснув руки, и не могла поднять на Долли глаз. Ширли закурила сигарету, нагнулась и подала ее Долли, однако та не могла взять ее в руку. Тогда Ширли поднесла сигарету к ее губам. Долли вдохнула горячий дым, посасывая сигарету, как младенец соску, а потом медленно выпустила из себя вместе с дымом всю горечь и боль.

По лицу Долли опять покатились слезы, но она даже не старалась их утереть, просто сидела неподвижно в растерзанном халате с красными от крови рукавами.

Девушки ждали.

Спустя какое-то время Долли заговорила. Ее речь состояла из потока несвязных мыслей, из которых она пыталась сложить цельную картину.

– Я начала подозревать, когда сходила в квартиру Джимми Нанна… но не была уверена… и… Я не хотела верить, что это вообще возможно… Я думала, что похоронила его, а это был Джимми Нанн. Я похоронила Джимми Нанна… оплакивала Джимми Нанна… Должно быть, Гарри вел первый грузовик… Это ужасно. Четвертым человеком был он, и мне очень стыдно, что это мой муж бросил там ваших мужчин.

– А как же часы Гарри? Они что, были на Джимми? – искренне недоумевала Линда.

Долли покачала головой:

– Это знает только Гарри…

Долли наконец смогла протянуть руку, и Ширли закурила и подала подруге вторую сигарету. Долли молча курила. Потом вдруг ее лицо перекосилось от ненависти, все тело трясло, и она выпалила:

– А как посмотрела на меня Труди, когда я назвала себя! Как на кусок грязи. Думаю, он был там. Прятался. И кажется, Вулф об этом знал. Он учуял своего папочку в той жалкой дыре. Как учуял его и в гараже. – Долли сжала голову руками от невозможности поверить в вероломство мужа. – Как я любила его! В нем была вся моя жизнь, с самой первой нашей встречи. – Она перевела дух и постаралась успокоиться. – Даже когда я разгадала его тайну, я все еще… все еще хотела, чтобы он вернулся ко мне. – Долли опустила голову, стыдясь своей слабости. – Тогда я все еще любила его, хотела быть с ним, но рассказать вам не могла, я была не в состоянии вам в этом признаться. Мне было слишком стыдно. – Долли вытерла нос рукавом халата и посмотрела на девушек. – Но я бы не позволила ему прикоснуться к вашим деньгам, – заявила она. – Сначала ему пришлось бы убить меня.

Долли встала, вновь крепкая и сильная. Она затянула пояс на халате и пригладила руками волосы. Все-таки Долли была настоящим бойцом, и боевого духа в ней оставалось еще в избытке.