Линда Ла Плант - Красная Орхидея

Ясное, бодряще-морозное январское утро вселяло в обитателей Ричмонда жизнерадостное осознание того, как все же хорошо, что живут они за пределами перенаселенного Вест-Энда. Темза посверкивала на утреннем солнышке. В магазинах и на центральных улицах еще царила тишина: было почти шесть часов утра. Дэнни Фаулер на велосипеде миновал отель «Ричмонд», торопясь добраться до спуска и покатиться с холма вниз. Ему осталось развезти лишь три газеты. С привычной ловкостью он зигзагом пересек улицу и вкатился на тротуар, там задержался, чтобы сложить получше «Таймс» и «Дейли мейл», после чего прислонил велосипед к стене и поспешил к домам, выходящим фасадами к реке. Остался только «Дейли телеграф», и его сегодняшний объезд будет завершен. Ему не терпелось наконец отправиться домой и подкрепиться. Когда парнишка с урчащим в предвкушении завтрака животом вернулся к велосипеду, он заметил у самой воды белый силуэт. Не разобрав, что же там такое, он снова уселся в седло и катнулся через дорогу — посмотреть с набережной вниз.

Непонятный предмет выглядел как манекен или невероятных размеров кукла. Руки были подняты над головой, точно махали, привлекая чье-то внимание, ноги широко раздвинуты. Что-то странное было в этой фигуре, но с такого расстояния ничего невозможно было разобрать, а потому, сгорая от любопытства, мальчишка покатил по узкой тропинке к реке, чтобы разглядеть поближе.

То, что Дэнни там обнаружил, он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Парнишка с воплями побежал наверх, забыв про упавший велосипед. Обнаженное женское тело в талии было разделано надвое. Темные, золотисто-каштановые волосы рассыпались по плечам. Неестественно белая кожа казалась совсем бескровной. Лицо распухло, а уголки рта были рассечены, отчего на лице расплылась отвратительная, от уха до уха, клоунская улыбка.

Детектив-инспектор Анна Тревис приехала к отелю «Ричмонд» и присоединилась к следственной бригаде, уже собравшейся на автостоянке. Припарковавшись, она поспешила к старшему детективу-инспектору Глену Моргану, который стоял возле полицейского передвижного буфета, попивая чай из одноразовой чашки.

— Выпей-ка горяченького, и пройдем в палатку. И соберись с духом: зрелище не из приятных.

Анна заказала себе кофе, тем временем остальные детективы столпились вокруг Моргана.

— Утром ее обнаружил разносчик газет. Пришел вместе с матерью, дал показания. Я поскорее отпустил его: мальчишка потрясен увиденным, ему всего четырнадцать.

Морган глянул на подъезжающий белый фургон судмедэкспертов и обернулся к своей команде.

— Я еще не видел ничего подобного, — сказал он мрачно.

— Труп свежий? — спросил кто-то.

— Трудно сказать, — покачал головой Морган. — По-моему, где-то пара дней, но не берусь утверждать. В лаборатории определят более точное время.

Морган был привлекательный мужчина атлетического сложения, с коротко подстриженными темными волосами. Любитель гольфа, он почти все выходные проводил на местной площадке.

Шеф смял опустевшую чашку и швырнул в урну:

— Ну пошли. Готовьтесь.

— К острым ощущениям? — сострил молодой детектив.

— Зловония там нет, но от одного зрелища выворачивает.

Они спустились по той же самой тропинке, по которой Дэнни поутру добрался до берега реки. Белая палатка криминалистов уже была установлена, вокруг нее и внутри сновали эксперты в белых комбинезонах. Снаружи стояла большая коробка с одноразовыми бумажными комбезами, а также масками, бахилами и резиновыми перчатками.

Эксперт-криминалист Билл Смарт вышел из палатки и, помотав головой, обратился к Моргану:

— Невероятная кровожадность. — Он стянул резиновые перчатки. — Сегодня я не смогу позавтракать, это точно. Убили жертву не здесь, кто-то привез ее сюда и соорудил эту жуткую инсталляцию, что любого ошеломит. На первый взгляд данных у нас немного. Может, их станет больше, когда телом займутся патологоанатомы.

В то время как следователи облачались в бумажные защитные костюмы, Билл Смарт стянул свой, скатал его в ком и кинул в предназначенный для этого мусорный бак. Наклонившись, чтобы снять бахилы, он остановился и тяжко вздохнул. За свою тридцатилетнюю практику в судебной медицине он никогда не сталкивался с подобным зверством. Вновь перед его глазами возникла омерзительная расплывшаяся улыбка. Теперь она будет мерещиться им всем.