Питер Чейни - Предан до самой смерти (сборник)

Какое-то время он внимательно изучал телефон, затем встал и вышел в приемную.

— Фред, пройдись-ка на угол, где подают чай и кофе. Купи чего-нибудь… любую мелочь… и какие ни на есть сигареты. Прихвати пару листов оберточной бумаги и тащи сюда.

Фред кивнул и исчез. Кэллаген вернулся в кабинет, позвонил Дарки и попросил переслать Ривенхольту 80 фунтов .

Вернулся Фред с бумагой — грубой оберточной бумагой для покупок.

Кэллаген сложил один из листов и разорвал его на четыре части размером со стандартный лист писчей бумаги. Затем наложил на него копировальную бумагу и сверху — два обычных листа для машинописи. Вставив всю эту пачку в машинку, он начал печатать:

"Привет, Слим!

У меня есть сведения, что ты работаешь на Беллами Мероултона. Если это так, тебя может заинтересовать информация о человеке, о котором Ярд давал объявление в газету. Я о человеке, которого видели возле морга в ночь убийства. Если ты ещё не в курсе, сообщаю, что это он спер завещание из часов старика Мероултона. Мы-то знаем, как знают и все братья Мероултоны, что завещание оставляет их без гроша. Но если завещание испарится, они получат денежки старика, как ни в чем ни бывало.

Итак, завещание у меня. И если твои клиенты согласны раскошелиться на пять сотен, я передам его — пусть делают с ним что угодно.

Если это устраивает, покажи это письмо Вилли в «Томе Пеперсе» — он скажет, как меня найти. Даже не предлагаю держать язык за зубами, так как прекрасно тебя знаю.

Так что Слимми — пока!

Сэмми Шейк.

P.S. Если не получу пять сотен, то через пару дней заброшу бумаженцию стряпчему Гезелингу. Так что пусть твои клиенты раскошеливаются поживее."

Кэллаген внимательно прочитал послание, сложил бумагу втрое, затем разыскал в мусорной корзине конверт со своим адресом, в котором утром прибыли счета. Конверты эти из самых дешевых и обычно не заклеиваются.

Он засунул в него только что созданное послание, заклеил клапан и затем сделал на нем разрез, вскрыв конверт общепринятым путем. С виду изделие выглядело вполне натурально.

В половине двенадцатого Кэллаген сидел за маленьким столиком в конце танцевального зала клуба «Крестики-Нолики», дымя очередной сигаретой.

Перед ним красовались остатки роскошного ужина.

Под нежные и зажигательные мелодии джаз-секстета в зале танцевала очень усталая и равнодушная публика, явно состоявшая из завсегдатаев. Казалось, те проводили львиную долю времени в этом клубе, не то удивляясь, не то раздумывая, почему они оказались здесь, и безучастно озирались вокруг, надеясь, что что-то случится и хоть на миг выведет их из состояния скуки и хандры, в которой, казалось, они родились и живут.

Кэллаген затушил сигарету, закурил новую, выпил виски с содовой, заказал ещё — и проделал все это совершенно машинально.

Его сознание сконцентрировалось на развитии дела Мероултона и его собственной в нем роли. Предметом размышлений были идеи и версии, которые медленно и верно формирует Грингол вокруг Цинтии Мероултон. Он обдумывал те неприятности, которые могут возникнуть в ближайшие часы, о Майоле Фериваль и Джереми Мероултоне.

Персиваль его не занимал. Тот был просто марионеткой, тенью Беллами, абсолютной и беспрекословной шестеркой, слоняющейся рядом и выискивающей шанс выпросить за услуги выпивку. Бесхребетный, бездумный, этот человек опасен только самому себе.

Кэллаген оглянулся. Танцевальный паркет опустел. Джаз молчал. От соседних столов долетал мягкий гомон, прекрасно характеризующий интеллектуальный уровень здешних посетителей. Все это можно слышать в любом танцевальном клубе для состоятельной публики, уверенной, что ночь можно проводить только в таких местах.

— Я говорю ему: не будь ты дураком. Но знаешь, Вики, если ему взбредет в голову поволочиться за девкой, он не обратит внимания даже…

Голос женщины:

— Он должен на ней жениться. Меня не волнует, что он говорит или делает. Он просто обязан…

Мужской голос:

— Конечно, чек вернули. Чеки Скривена всегда снабжены розовым клише. И любой ростовщик, кто недостаточно умен и принимает эти бумаги, сам напрашивается на неприятности…

Кэллаген, рассеяно прислушиваясь, взял на заметку, что клуб "Крестики-Нолики "может оказаться отличным местом для его бизнеса. Тут просто должны найтись для него дела. Завсегдатаи клуба — люди денежные и не слишком умные. А такие зачастую попадают в беду.

Неожиданно и без всяких видимых причин Кэллаген поймал себя на мысли, как ему прискучили богачи, вечно попадающие в переделки. И с удивлением заметил, что его охватили странные чувства. Это было на него не похоже. Ему не приходило в голову, что причиной всему — дело Мероултонов, и то, что с ним связано, медленно и уверенно вело к пониманию, какое положение он занимает по отношению к остальному миру, и как этот мир расценивает его.