Анатолий Ковалев - Гробовщик

— Что вы сделали, батенька, с Парижем?

Миша Гольдмах с детства привык гордиться родным городом. В одной из своих повестей Пастернак назвал его «маленьким Парижем». В свои двадцать пять лет Миша объездил пол-Европы. Видел Вену, Лондон, Берлин, Будапешт и, конечно, настоящий Париж. Убожество родного города мучило его, и он не понимал, что имел в виду Пастернак. После поездки в Швейцарию родной город ему окончательно опротивел. Путешествие в Альпы он предпринял в самый критический момент своей коммерческой деятельности, когда его бизнес потерпел крах. Он уехал на последние деньги и, вернувшись через неделю, вынужден был признать себя банкротом. На вопрос друзей и родственников, что он потерял в Швейцарии, молча показывал приобретенные там часы и при этом грустно улыбался. Друзья и родственники в недоумении пожимали плечами и крутили пальцем у виска. Но неожиданно для всех дела Гольдмаха после поездки пошли в гору. Вскоре ему уже принадлежали не только игровые автоматы, но и самый престижный в городе ночной клуб. За какой-то год с небольшим он стал одним из самых богатых людей в «маленьком Париже». Его называли счастливчиком, баловнем судьбы и употребляли прочие лестные эпитеты, обозначающие на языке обывателей высшую степень жизненного успеха. Однако теми, кто его знал, было замечено, что баловень судьбы совсем перестал смеяться, ходил с опущенной головой и болезненно реагировал на всякие пустяки. Кроме того, предмет своей былой гордости — «маленький Париж», он подвергал беспощадному осмеянию.

Светофоры в нервном тике подмигивали одним глазом. Ветер свистел на пустынной площади, бился в лобовое стекло «мерседеса».

Гольдмах покинул площадь и въехал во двор-колодец, за памятником вождю мирового пролетариата. Двор был примечателен тем, что в центре он имел досадный аппендикс в виде длинного, одноэтажного сарая. Здесь располагались художественные мастерские. Возле сарая он обычно и припарковывал машину.

Трехкомнатную квартиру в центре города он купил недавно и обитал там в полном одиночестве. Квартиру родителей в районе сортировочной станции продал без угрызений совести. Родители давно жили в Израиле с семьей старшего брата. Он не уехал с ними, потому что учился в медицинском училище. А когда карьера дантиста не состоялась, просто не захотел оставить свой «маленький Париж», который теперь презирал.

Покупка квартиры явилась еще одним недоразумением в биографии баловня судьбы. Комнаты в ней были смежными, потолки невысокими. В городе поговаривали, что с его состоянием он мог бы иметь дворец с колоннами или, на худой конец, квартиру в «сталинке». Но каково было удивление окружающих, когда оказалось, что Гольдмах не собирается делать евроремонт. Более того, вообще ничего не собирается делать с квартирой, которая лет десять, по крайней мере, не ремонтировалась. Со стен клочьями свисали обои, потолки были в трещинах, полы в пошленьких квадратиках плитки ПХВ. И еще, он не пожелал менять старую, ободранную мебель, оставшуюся от прежних хозяев. Гольдмаха никто не мог обвинить в скаредности, он охотно давал в долг, без процентов, бессрочно. И никогда даже намеком не упрекал должника, забывшего о возврате денег. Поэтому по городу поползли слухи, что хозяин игровых автоматов — человек со странностями, немного не в себе.

Михаил прошел в спальню, где висел детский коврик с тиграми над кроватью с панцирной сеткой и стояла ветхая этажерка с древним приемником «Балтика», до сих пор ловившим «Маяк». Единственная деталь, которую он внес в интерьер квартиры, был телефон. Обыкновенный телефон, являвшийся, по-видимому, роскошью для бывших жильцов.

Первым делом Гольдмах прослушал записи на автоответчике. Номер его сотового телефона знали немногие. Он служил ему для деловых разговоров, оставляя лирику для спальни с трогательным, безвкусным ковриком.

Разгневанный сосед снизу запрещал слушать радио по ночам, стращал милицией.

Школьный товарищ, недавно севший на иглу, просил денег, обещал помолиться за него в церкви.

Неизвестный патриот прокричал: «Убирайся, жиденыш, в свою Жидомасонию!»

Какая-то Оля уверяла, что они познакомились три года назад в Эмиратах, и просила о встрече.

«Миша! — услышал он вдруг взволнованный женский голос. — Это Таня Семенова. Не знаю, помнишь ли ты меня, но больше обратиться не к кому! Позавчера в Москве убили Салмана. Он тебе когда-то помог в бизнесе. Мы с ним расстались полгода назад и не поддерживали никаких отношений (в этом месте женщина всхлипнула). А сегодня мне позвонил какой-то тип и сказал буквально следующее: «Жди расплаты, чеченская шлюха!» Представляешь? Я не знаю, что мне делать. Кажется, за мной следят. Боюсь выходить из дома. Помоги, если можешь!» (Она продиктовала свой телефон и домашний адрес.)