Николай Чергинец - Последний герой

Веселая жизнь ночного заведения была в полном разгаре. Рубцов вошел в клуб, смешался с толпой гуляк и стал бродить в поисках Валдая. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что он высматривает одновременно Янычара. Две эти фигуры в его сознании успели слиться воедино. Первым он увидел Валдая. Заметив Комбата, авторитет тут же сделал ему знак рукой.

Он не поднялся в свой любимый кабинет на втором этаже, как делал всегда, а провел Рубцова в изолированное помещение, где их никто не мог подслушать.

— Ты где пропадал, Комбат? — начал с претензий он.

— Как где? Ездил в Лыткарино, проверял Ростовцева.

— Ну и как? Проверил?

— А по мне разве не видно? — вопросом на вопрос ответил Рубцов.

Валдай устремил на него холодный взгляд своих светло-серых глаз. Трудно было не заметить, что он нервничает.

— Что случилось, Валдай? — спокойно спросил Рубцов.

Валдай хотел что-то сказать, но словно передумал и заговорил о другом.

— Ты слышал новость?

— О том, что Костиков погиб в автокатастрофе?

Валдай утвердительно кивнул головой и торопливо произнес:

— Превратности судьбы. Все мы под Богом ходим. Так что сам понимаешь, отныне поиски видеокассет не имеют никакого смысла. Можешь спокойно отправляться домой и заниматься своими делами. Мы в расчете.

— А как же кассеты? Как дочь Костикова? — с некоторым недоумением спросил Рубцов.

— А как бы ты поступил с ними в таком случае? — спросил в ответ Валдай.

— Я бы выбросил их, а девушку отпустил домой.

— Точно так же поступят и шантажисты. Надеюсь.

Всем своим видом он демонстрировал намерение уйти.

— Они так не поступят, — возразил ему Рубцов, преградив ему путь.

— Ты о чем?

— Кассеты и девушка со мной, — объяснил Рубцов.

На мгновение в холодных глазах Валдая появилась озабоченность, но он тут же состроил ухмылку и развел руками.

— Тогда отпусти ее на все четыре стороны. И кассеты можешь отдать. В качестве напоминания о прекрасно проведенном времени в компании шантажистов. Все, Комбат. А теперь извини. У меня нет времени. Прощай. Кстати, возьми вот бумажку, на ней номер телефона твоего знакомого. Ты ему нужен больше, чем мне. Позвони, не пожалеешь.

И он быстро вышел из помещения, оставив Рубцова в состоянии полного замешательства. Не заглядывая в бумажку, которую недавно дал ему Валдай, Рубцов порвал ее на мелкие кусочки и выбросил.

Радикальную перемену в поведении авторитета Рубцов объяснил для себя тем, что тот потерял всякий интерес к делу, которое обещало ему хорошую прибыль. Но Рубцов не знал, как поступить с девушкой. Легко сказать — отпусти на все четыре стороны. Куда податься человеку в многомиллионном городе без денег и без документов?

Рубцов покинул ночной клуб и вернулся к автомобилю. Дочь Костикова по-прежнему мирно спала на заднем сиденье. Изредка во сне она всхлипывала и стонала. Рубцов сел за руль и направился домой.

Было четыре часа утра, когда он припарковался в дворе своего дома. С трудом разбудив девушку, он сказал, чтобы она выходила. Сонная девушка послушно выбралась из автомобиля и последовала за Рубцовым.

— Сейчас выспишься, а завтра отправишься домой, — говорил ей Рубцов, когда они поднимались по лестнице. — У тебя есть родственники в Москве? — спросил он.

В эту минуту они были на лестничной площадке перед дверью в квартиру Рубцова. Рубцов вставил ключ в замок, но ключ не поворачивался.

— Что за черт?

Он надавил на ручку, и дверь подалась. Она была открыта.

— Вы закрывали дверь, когда уходили из квартиры? — спросила девушка. — Тогда почему она не заперта?

— Стой здесь, я сейчас, — предупредил ее Рубцов, а сам не без опасений переступил порог собственной квартиры.

Напряженно вглядываясь в темноту, он привычным движением руки нашел выключатель. Прихожая озарилась светом. Рубцов осмотрелся, не заметил ничего подозрительного, прошел в комнату, затем на кухню, везде зажигая свет. Все вещи и предметы были на своих местах, никаких следов на погром или грабеж, никаких намеков на присутствие посторонних. Но при этом входная дверь оказалась незапертой.

Все это показалось странным. Рубцов никогда не забывал запереть квартиру. Он начал вспоминать, как он покидал ее, когда уезжал в Лыткарино. Нет, все было как всегда. Он был еще не в том возрасте, чтобы не помнить, что делал, а чего не делал.

Из кухни он снова вернулся в прихожую. Услышав его шаги, девушка спросила:

— Ну что? Можно заходить?