Николай Чергинец - Последний герой

— Здравствуйте. Кто вы такой? По какому вопросу?

— Как для кого, — ответил Скворцов, подходя ближе. — Для меня — по служебному, для вас — по личному. Меня зовут Михаил Скворцов. Меня к вам прислал Лимонов.

— Господи! — со вздохом облегчения произнес Костиков и ухватился за руку Скворцова, как за спасательный круг. — Ну наконец-то! Проходите же в кабинет, проходите! — заторопился он. — Андрей Викторович, меня ни для кого нет, — бросил он через плечо своему помощнику. — Проходите, садитесь и рассказывайте, с какими новостями пожаловали.

Скворцов осмотрелся. Кабинет Костикова был точной копией большинства современных офисных помещений, в которых ему доводилось побывать: белые стены и белые подвесные потолки со скрытыми лампочками дневного света, белые жалюзи на окнах-стеклопакетах, черный письменный стол с компьютером, телефоном и факсом, черный офисный шкаф, стеклянный столик с металлическими ножками, кожаный диван и пара кожаных кресел, огромный вазон в одном углу комнаты и телевизор на черной тумбе в другом, а на покрытом лаком полу — палас цвета мокрой асфальта. Правда, Скворцов рассчитывал увидеть в кабинете Костикова предвыборный плакат во всю стену с личным изображением кандидата, но таковой отсутствовал.

Костиков усадил Скворцова в кресло, а сам удобно раскинулся на диване.

— Итак, говорите, зачем он вас ко мне прислал? — нетерпеливо допытывался Костиков, словно помощник генерала Лимонова должен был передать ему удостоверение на право губернаторства.

— Сначала я должен передать вам вот это. — Скворцов вынул из внутреннего кармана куртки письмо и протянул Костикову.

Тот поспешно развернул послание, принялся читать, но вскоре оторвался от бумаги и уставился на собеседника.

— Здесь сказано… Я ничего не понимаю… Это правда? — недоумевал Костиков, тыча в бумагу и барабаня по ней указательным пальцем.

— О чем сказано? — уточнил Скворцов.

— Об Осиновском!

— Окончательной ясности во всем этом деле нет, но похоже, власть действительно меняется, красные снова в городе, — в образных выражениях обрисовал ситуацию Скворцов.

— Понятно, — произнес Костиков, безвольно уронив руку на диван. — Больше Виктор ничего не просил передать?

— Вообще-то, генерал прислал меня к вам с довольно деликатной миссией, — сказал Скворцов. — Виктор Владимирович просит вас передать для него кое-какие документы, а также контракт, который он назвал «тройственным пактом».

— Вот оно что?! А я-то думал…

Растерянный и подавленный, он не способен был ни на какие активные действия. Скворцов видел перед собой смертельно уставшего человека. С последней их встречи неделю назад в аэропорту Внуково Костиков казался постаревшим лет на десять.

— Есть также сведения относительно дела, с которым вы приезжали в Москву, — Скворцов старался создать у Костикова иллюзию, что идет активный поиск его дочери и компрометирующей видеозаписи. — Не знаю, правда, насколько они будут утешительными для вас. По отпечаткам пальцев установить ничего не удалось, а конверт, как вы и предполагали, был отправлен из Москвы.

Костиков слушал Скворцова с совершенно отсутствующим взглядом. При этом он изредка кивал головой.

— Вы видели молодого человека, который недавно вышел отсюда? — спросил вдруг Костиков и пояснил: — Знаете, кто это? Чебурек! Подходящее имя для адвоката криминального авторитета, который рвется к власти, правда?

Скворцов хранил молчание. Будь у них откровенный разговор равного с равным, он мог бы высказать Костикову несколько разумных мыслей, основанных на собственных наблюдениях и впечатлениях. Но поскольку их диалог больше походил на монолог, он предпочитал отмалчиваться.

— Похоже, этот стервец зря времени не терял, — поворачиваясь с боку на бок, Костиков старался поудобнее расположить свое брюхо, провисавшее на ноги и вызывавшее одышку. — Вырвал из Интернета похабную картинку, а теперь заявился ко мне и шантажирует, требует личной встречи.

Он неожиданно резво подался вперед, будто хотел вслух произнести новую мысль. Сопоставив известные ему факты, он понял, что поторопился и допустил большую оплошность, выставив за дверь Самойлова.

Удивительно, но Скворцов в этот момент думал о том же. Услышав об адвокате Панкрата, он сразу сообразил, что, приди он сюда часом раньше, возможно, и удалось бы заполучить бумаги, которые генерал Лимонов окрестил «тройственным пактом». Теперь же Костиков вряд ли захочет добровольно отдать едва ли не единственный свой козырь.