Жорж Сименон - Мой друг Мегрэ [сборник]

Она заговорила о братьях Маликах – Эрнесте и Шарле.

– Вы еще не видели Шарля? Вы его увидите. И его жену, младшую дочку Аморелей, ту, что называли в прежние годы мадмуазель Эме. Вы их всех увидите – ведь Орсен невелик, его и поселком-то не назовешь. А все-таки у нас творятся непонятные вещи. Вот мадмуазель Мониту нашли мертвой у шлюза…

Нет, она, Жанна, ничего не знает. Разве узнаешь, что может взбрести в голову молодой девушке?

Она пила, а Мегрэ, слушая ее болтовню, наливал себе и ей рюмку за рюмкой, словно его околдовали, и время от времени повторял одну и ту же фразу:

– Я не даю вам лечь спать.

– Если вы беспокоитесь из-за меня, то напрасно. Ведь я так мало сплю – мешают всякие боли. Но если вам хочется спать…

Он посидел с ней еще немного. А когда они стали подниматься к себе, каждый по своей лестнице, Мегрэ услышал шум падения. Это Жанна грохнулась на ступеньках.

Сегодня она, по-видимому, еще не поднималась с постели. Мегрэ наконец встал и подошел к умывальнику. Прежде всего он начал большими глотками пить прохладную воду, а потом смыл с себя липкий пот, – ему было не по себе от выпитой накануне анисовой водки. Нет, теперь он никогда в жизни не прикоснется больше к кюммелю!

Но вот он услышал шаги. Кто-то пришел в гостиницу. До него донесся голос Ремонды.

– Но я же повторяю вам: он еще спит. Он высунулся из окна и увидел какую-то женщину в черном платье и белом переднике, должно быть служанку, которая разговаривала с Ремондой.

– Это ко мне? – спросил Мегрэ. Подняв голову, служанка сказала:

– Вот видите! Он же не спит. Она держала в руках письмо – конверт с черной каймой – и заявила, обращаясь к комиссару:

– Велено ждать ответа.

Ремонда поднялась наверх и передала комиссару письмо. Он едва успел натянуть брюки, а подтяжки еще болтались на бедрах. Было уже жарко, с реки поднимался прозрачный пар.

«Не могли бы Вы прийти ко мне как можно скорее? Желательно сразу же, вместе с моей горничной, которая проводит Вас ко мне в комнату, иначе Вам могут помешать подняться. Я знаю, что Вы должны всех их увидеть сегодня в полдень.

Бернадетта Аморель».

Он тут же пошел вместе с горничной – женщиной лет сорока, удивительно некрасивой, с глазами-пуговками, как и у ее хозяйки. За всю дорогу она не проронила ни слова и всем своим видом как бы хотела сказать: «Бесполезно пытаться что-нибудь из меня вытянуть. Мне запрещено говорить, и у вас ничего не выйдет».

Они миновали ограду, вошли в ворота и по аллее направились к внушительному дому Аморелей. В парке на деревьях щебетали птицы. Садовник толкал перед собой тачку с навозом. Дом оказался менее современным, чем у Эрнеста Малика, и менее роскошным, словно уже потускневшим от времени.

– Сюда, пожалуйста.

Они вошли не через большую дверь на парадном крыльце, а через маленькую в правом флигеле и поднялись по лестнице, стены которой были украшены гравюрами прошлого века. Не успели они дойти до площадки, как одна из дверей открылась и на пороге показалась г-жа Аморель, такая же прямая и решительная, как накануне.

– Не очень-то вы торопитесь, – заявила она.

– Мсье был еще не готов. Пришлось подождать, пока он оденется.

– Входите, комиссар. А я-то думала, что такие, как вы, встают рано.

Они вошли в ее комнату, очень большую, с тремя окнами. Кровать с резными колоннами была уже застелена, но на креслах, стульях и столах валялись в беспорядке разные вещи. Чувствовалось, что почти вся жизнь старой дамы проходит в этой комнате, что это ее личные владения, куда она не слишком охотно допускает других.

– Садитесь!.. Нет, нет, ненавижу разговаривать, если мой собеседник стоит. Можете курить свою трубку, если вам это необходимо. Мой муж с утра до вечера не выпускал трубки изо рта. От нее все же не так противно пахнет, как от сигары… Значит, вы уже успели пообедать с моим зятем?

Пожалуй, это было даже смешно. Она обращалась с ним как с мальчишкой. Но в это утро Мегрэ утратил чувство юмора.

– Да, я обедал у Эрнеста Малика, – буркнул он.

– Что же он вам говорил?

– Говорил, что вы выжили из ума и что его сын Жорж Анри почти такой же сумасшедший, как вы.

– И вы ему поверили?

– А потом, когда я возвращался в гостиницу, кто-то, считая, что я на своем веку выловил уже достаточно преступников, стрелял в меня… Полагаю, юноша был здесь?

– Какой юноша?.. Вы имеете в виду Жоржа Анри? Я не видела его весь вечер.

– Однако, по утверждению его отца, он вырвался и убежал к вам.