Эд Макбейн - Мошенники

Сейчас они стояли один напротив другого в сверкающем безупречной белизной анатомическом кабинете морга рядом со столом, оснащенным какими-то сосудами из нержавеющей стали и желобками для стока крови.

Блейни был приземистым человеком с изрядной лысиной на голове и торчащими черными усами. Это был единственный человек, у которого Карелла обнаружил сиреневатый оттенок глаз.

Карелла стоял напротив него — крупный мужчина, но не производящий впечатления грузного. Он походил, скорее, на атлета, отлично тренированного и находящегося в пике формы.

— И что же вы можете сказать по поводу всего этого? — спросил он у Блейни.

— Ненавижу иметь дело с этими всплывшими трупами, — ответил Блейни. — Видеть их не могу. Меня тошнит от одного их вида.

— А кому они могут нравиться? — сказал Карелла.

— Но я их особенно ненавижу, — горячо объявил Блейни. — И прошу заметить, как только у нас появляется такой плывунчик, его обязательно направляют ко мне. Тут у нас ведь как заведено: если ты старше других по выслуге, то можешь устроить себе все что угодно, любые поблажки. А я тут им всём уступаю в этом смысле. И вот как только появляется такой утопленник, он неизменно попадает ко мне, а остальные работают себе спокойно с трупами из “Сибири” — так мы называем здесь морозильную камеру. Ну скажите, разве это честно? Вы считаете, что это справедливо — именно ко мне направлять всех этих утопленников?

— Но ведь кто-то должен и ими заниматься.

— Конечно, должен, но почему обязательно я? Послушайте, я не жалуюсь на свою работу, я делаю все, что мне поручают. У нас тут попадаются трупы, обгоревшие настолько, что даже трудно понять, что это человек. Вы имели хоть когда-нибудь дело с обуглившимися трупами? Вот то-то и оно, но разве я жалуюсь? К нам попадают жертвы автомобильных катастроф, у которых голова висит на клочке кожи. Я и ими занимаюсь. Я медицинский эксперт, а медицинскому эксперту не приходится выбирать и делить трупы на такие, которые ему нравятся, и те, которые не нравятся. Но почему именно ко мне направляют всех — этих утопленников? Почему их никогда не дают кому-нибудь другому?

— Послушайте, — попытался было вставить Карелла, но Блейни уже взял разгон и остановить его было невозможно.

— И должен вам сказать, что со своей работой я справляюсь лучше любого во всем этом чертовом Управлении. Все дело лишь в том, что я уступаю им в выслуге лет. Это у них тут такая политика. Теперь догадываетесь, кому здесь достается самая непыльная работенка? Этим старым маразматикам, которые режут трупы уже по сорок лет. Но настоящую тонкую работу за них приходится выполнять мне. Тонкую работу, которая требует настоящего мастерства. Я смело могу считаться мастером своего дела. Я никогда не упускаю даже самой мельчайшей детали. Ни малейшей подробности. И вот в результате этой своей добросовестности я должен возиться со всеми этими утопленниками!

— Но, может быть, все дело как раз в том, что вас считают настолько квалифицированным экспертом, что просто не решаются доверить такую сложную работу кому-либо иному, — удалось вставить Карелле.

— Считают экспертом, да, — Блейни задумался. — Крупным специалистом?

— Ну, естественно. Ведь вы же сами только что сказали, что вы отличный специалист. Вы прекрасно знаете свое дело. Что же касается этих утопленников, то работать с ними может далеко не каждый. Их просто нельзя поручить какому-нибудь грубому мяснику, черт побери.

Сиреневые глаза Блейни немного смягчились.

— Знаете, я как-то никогда не рассматривал этот вопрос с этой точки зрения, — сказал он.

Тень улыбки проскользнула по его лицу, но тут же он мрачно нахмурил брови, сосредоточенно обдумывая новую проблему.

— А что вы могли бы сказать относительно этого тела? — поторопился спросить Карелла, не желая позволить Блейни слишком погружаться в свои мысли.

— Ах, это? — сказал Блейни. — Так я ведь уже все высказал в своем заключении, там все изложено достаточно подробно. Тело пробыло в воде, я беру на себя смелость утверждать это вполне определенно, примерно четыре месяца. А сейчас я только что завершил обследование сердца.

— Ну и?..

— Вы хоть что-нибудь знаете о сердце?

— Вообще-то, не очень.

— Ну, надеюсь, вы знаете хотя бы то, что существуют правое и левое предсердия? Кровь для того, чтобы пройти по кровеносным сосудам… Господи, да не могу же я читать лекции по анатомии каждый раз….

— Да я и не прошу вас читать лекцию.