Елена Грушко - Следствие поручено мне. Повести о милиции

«Идиот, тюлень, размазня, — костерил он себя последними словами. — Это же надо дожить до такого срама — пустяковую мыслишку выхаживать третий час по такому морозищу. Темно ж было, темно, хоть глаз коли. А что делать людям, которые пять минут назад ограбили сберкассу, которые еще мчатся сломя голову? Вот они вбежали во двор, вот остановились на мгновение, присмотрелись. Куда им дальше бежать? По тропинке, дырочку в заборе искать? Да не видно же им тропинки, темно же. Им напрямую бежать, дуракам таким, напрямую, пока лбом в забор не упрутся.»

Через двадцать минут в отделе раздался телефонный звонок. Еле слышный осипший голос произнес в трубку:

— Кузьмин говорит. Я во дворе комбината ритуальных изделий. На схеме он идет под пятым номером. Срочно пришлите сюда группу с фотографом. Да, кое-что нашел. Чулок со следами крови. Что? Откуда я знаю, тот или не тот! — И другим, уже жалостливым голосом попросил: — Слушай, спроси у ребят, может, у кого термос с горячим чаем найдется? 3-замерз как сукин сын.

Еще через полчаса в двадцати метрах от чулка, по ту сторону забора, в куче мусора, была поднята полузасыпанная опилками десятирублевая ассигнация ПТ 708622. Один уголок у нее был оторван. Поля отрыва — неровные.

Начальнику милиции от больного Трахомова, несправедливо присужденного судом к условному наказанию

По сути заданных мне вопросов могу пояснить следующее. Восьмого декабря утром я проснулся, произвел туалет и естественные надобности. После я снова уснул, потому что ломила голова и сердце стучало с перебоями. Также болели все органы, как будто меня исколошматили трое или четверо. Но на самом деле меня никто не бил, наоборот, я хотел пойти на свою работу, где тружусь, несправедливо осужденный. Но так как и проснувшись голова все еще болела, я вызвал «скорую помощь» и сказал, что болит живот. Хорошо, что у меня повысилась температура, и они подумали, что это вообще аппендицит. А так как никто меня права болеть не лишал, я могу болеть сколько влезет, как и все советские люди, лишь бы не резали, я им сказал, что аппендицита у меня никакого нет, просто есть язва. А при язве пить бормотель строго воспрещается. Черт ее знает, из чего это вино у нас делают, только травят простых людей. Этой бормотухой только заборы красить, а не пить. От язвы меня лечить не стали, выгнали из больницы взашей, и об этом я еще напишу, только не вам, а в газету, так как врачи не лечат, а только калечат, а у вас правды не добьешься…

Как ни велика была усталость, Егоров усмехнулся, читая эту галиматью. Что поделаешь, придется извиняться и перед этим правдолюбцем. Пошел третий день, а поиск пока еще шел вслепую, наугад. По каждой из намеченных версий был назначен ответственный, который держал на контроле работу десятков сотрудников и многих добровольных помощников милиции. Да ведь у преступника тысяча дорог, у следователя — одна… Егоров набрал номер Холода:

— Алексей Аксеиович, у себя? Зайти можно?

Холод выглядел свежим, точно хорошо отдохнувшим. Егорова часто удивляла эта выносливость начальника, способного в любой ситуации оставаться спокойным, улыбчивым, сдержанным. «Будто ничего и не произошло», — подумал он. Однако Холод сразу спросил:

— Что-нибудь новое есть?

— Из фактов — нет, из мыслей — пожалуй.

— Мысли оставь на потом, сначала факты. Что дала их проверка?

— Трахомов — симулянт и лодырь. Водитель такси ХБ 18–13 приехал сам. Это по сигналу дежурной из «Туриста». Действительно возил гуляк в Вятское. Съездили снова — показал дом. Оказалось — охотники. По рапорту участкового Коврова нашли Кошелева (Кота) и Титова (Тита). Один ночевал у своей знакомой, другого нашли в вытрезвителе. По сообщению паспортистки нашли Молодченко и Терского. Хорошие ребята, уехали в Чегдомын — БАМ строить. Секретничали, чтобы не ахали вокруг них по этому поводу. Таксист Хондожко не объявился — он очень нужен, уточнить приметы. Да, еще кассирша эта, Света, ну, которая смелее всех оказалась, дала новые дополнения. Утверждает, что одного из бандитов видела в день нападения в сберкассе. Стоял у таблицы лотереи. Вспомнила и лицо — круглое, невыразительное. Того, который стрелял. Говорит, что смогла бы описать его на фоторобот. Мы ей показали фототеку — никого из возможных не признала.

— Это очень важно. Испуг прошел, девчата шевелят извилинами. Ишь ты, молодец, и в маске признала. Значит, невысокий, плотный, круглое лицо, звать Санек, Саня, Александр.