Андрей Воронин - Спецназовец. За безупречную службу

— Я понял, — сказал Юрий, залпом допил кофе и встал.

— Задание выслушаешь? — спросил Ростислав Гаврилович, глядя на него снизу вверх сквозь темные стекла очков.

— Не-а, — отмахнулся Якушев. — Чего там слушать? Заложники — это раз, архив спецчасти — это два. Приоритеты, извините, расставлю на месте, когда и если узнаю, о чем, конкретно, идет речь. Разрешите выполнять?

— Оденься, — второй раз за утро посоветовал Ростислав Гаврилович.

Якушев быстрым шагом вышел из кухни, тихонько напевая: «Десантник — это боевой патрон, десантник крепче стали и гранита…» Ростислав Гаврилович запоздало спохватился, что забыл отчитать этого философа с музыкальным уклоном за злостное нарушение субординации и пререкания со старшим по званию, но лишь пожал плечами и закурил очередную сигарету: на свете есть вещи, ценность которых заключается именно в том, что они никогда не меняются.

Без шума и пыли — именно так, помнится, сформулировал стоящую перед подполковником Сарайкиным задачу командир рейдеров, который на поверку оказался обыкновенным главарем шайки налетчиков.

То есть, разумеется, не совсем обыкновенным. Подполковник очень хорошо помнил звонок из областного управления — тогда, в феврале, когда стараниями патрульных и оперативников майора Маланьи приключилась эта глупая история с генералом Камышевым. В том телефонном разговоре упоминались какие-то очень серьезные люди из самой Москвы, интересующиеся «Точмашем». Следовательно, ноги у сегодняшнего приключения росли из такого места, до которого Анатолий Павлович не мог допрыгнуть, даже взяв очень солидный разбег.

И тем не менее, подполковник Сарайкин не испытывал ярко выраженного стремления слепо, без рассуждений, выполнять приказы этого надменного убийцы с генеральскими замашками. Пиетет перед начальством — это, конечно, хорошо, но и свою голову на плечах надобно иметь. Начальство — то самое, которое по телефону усиленно рекомендовало делать, что скажут, и не выступать с сольными номерами, — может, и знать не знает, и ведать не ведает, что тут творится, кого оно, не подумавши, впустило на подведомственную ему территорию. А если и знает, что с того? Дело большого начальства — стратегическое планирование, а тактикой, сиречь воплощением этих планов, всегда приходится заниматься рядовым работникам на местах.

И, кроме того, кто о тебе, подполковнике из захолустного городишки, позаботится, если не ты сам? Без шума и пыли… Ха! Провернуть порученное дело без шума и пыли — пара пустяков. Надеваешь форму, звонишь в дверь и говоришь: «Здравствуйте, Валентина Ивановна. Тут такое дело… Надо бы вам с нами проехать». Она, само собой, спрашивает: куда? Да на завод же, к супругу вашему, Михал Васильичу. Вы не волнуйтесь, с ним все в порядке, просто ситуация требует его присутствия, а он срочно хочет вас видеть — говорит, что должен лично передать что-то важное, но, по-моему, просто соскучился… Нет-нет, и дочка тоже. Давайте, Мариночка, я вам помогу — вот сюда, сюда ручку давай, вот он, рукавчик… Пусть повидаются, убедятся, что оба целы и невредимы, обнимутся, что ли… Это ж такое дело, что я просто не знаю… Рейдеры. У нас! В Мокшанске-то! Ай-ай-ай, что творится, куда мир катится, подумать страшно!..

И все. Ни шума, ни пыли — все, как говорится, по доброй воле, при полном обоюдном согласии сторон: сели в машину и поехали.

Ну, а дальше-то что? Дальше — допросы, пытки, а в не столь уж отдаленной перспективе — пистолет, который этот упырь таскает на брюхе, как какой-то пальцем деланный штандартенфюрер. И хорошо, если так. А ну как выживет которая? Выживет и скажет где надо: это Сарайкин, мол, рейдеров на завод привел, это он, оборотень в погонах, нас в заложники взял — ату его, гражданин следователь, фас! Защитит его тогда высокое областное начальство? Да как же, разбежались! Сапогом на голову наступят и втопчут поглубже в дерьмо, чтобы о том телефонном звонке даже пробулькать не успел.

В общем-то, подполковник Сарайкин был не настолько туп, чтобы не понимать: без шума и пыли — это не обязательно в форме, с использованием авторитета представителя закона, о котором (в смысле, об авторитете) подавляющее большинство россиян вспоминает, только попав в беду. Не в пользу подполковника говорит только тот факт, что он предавался размышлениям на эту тему добрых десять минут.

Однако принятое в результате этих тягостных раздумий решение было правильным, и через полчаса после разговора в разгромленной, залитой кровью лаборатории «Точмаша» перед воротами дома Горчаковых в заречном коттеджном поселке, который в городе по старинке именовался Выселками, остановился потрепанный грузовой микроавтобус с густо, до полной невозможности что-либо разобрать, залепленными грязью и запорошенными пылью номерными знаками.