Андрей Воронин - Спецназовец. Точка дислокации

За главного был пузатый, чернявый, как грач, широколицый тип в укороченной искусственной дубленке, из-под которой выглядывали заправленные в армейские берцы камуфляжные штаны, — ни дать ни взять какой-нибудь завскладом или провинциальный предприниматель средней руки. Он слушал Якушева, засунув руки в карманы и брезгливо кривя маленький рот. Извлеченная Юрием из кармана фотография Расулова не произвела на него никакого впечатления — он на нее даже не взглянул, продолжая внимательно и вдумчиво рассматривать асфальт у себя под ногами.

— Вот такие пироги с котятами, — закончил Якушев. — Я это все к тому, что если вы его, скажем, где-то взаперти держите, то надо бы отпустить от греха подальше. А если грохнули ненароком… Ну, я не знаю. Надо как-то решать вопрос, разруливать ситуацию. Мой шеф — человек серьезный, с пониманием. Может войти в положение и списать грех. Но это если с ним по-людски. А если нет, может нехорошо получиться. Очень нехорошо.

— Он еще и пугает, — сказал «бухгалтер», характерным движением поправляя сползающие очки.

— И в мыслях не было, — заверил Якушев. — Мне с вами делить нечего, так на что мне вас пугать? Я вам добра желаю…

— Короче, — по-прежнему не глядя на него, перебил главарь. Он цедил слова лениво, будто через силу, демонстрируя собеседнику полнейшее пренебрежение. — Это не конкретный базар, а голимое гониво. Если у твоего пахана есть ко мне какие-то вопросы, пусть приезжает и говорит сам. А с тобой, шестерка, мне базарить не о чем. Вкурил?

— Честно говоря, не совсем, — с виноватой улыбкой развел руками Юрий.

Дальнейшее заняло какую-то долю секунды, в течение которой диспозиция существенным образом изменилась. Теперь мордатый предводитель местной братвы стоял к Якушеву спиной, служа ему надежной защитой от любых покушений на его жизнь и здоровье. Его рука была заломлена за спину болевым приемом, а стволы обреза, который до этого спокойно лежал на капоте, упирались в шею под подбородком.

— Всем стоять, — резко скомандовал Якушев опешившим налетчикам. — Ваш кореш сказал, что стволы заряжены сечкой. Будете плохо себя вести — устрою фейерверк из мозгов. Заодно узнаем, есть они там или вместо них сплошное сало. Продолжим? — любезно обратился он к своему пленнику, для убедительности посильнее ткнув его обрезом.

— Пусти, урод! — просипел тот сквозь стиснутые от боли зубы. — Мы твоего чурбана не трогали, не видали даже. Зато тебя, козел, потрогаем, да так, что мало не покажется. И братве своей передай: пусть только сунутся, мы им устроим Сталинград! У нас край партизанский, мужики до сих пор пулеметы под стрехами держат. А бывает, что и пушки… Так врежем, что от ваших столичных быков лохмотья полетят!

— Неубедительно, — с горечью констатировал Якушев. — Ну вот ни капельки! Смотри, что получается. Я задал простой вопрос: знакомого моего не видали? А вместо простого, однозначного ответа — либо да, либо нет — получил сомнительное удовольствие лицезреть ваше стадо. Пушками он меня пугает, партизан хренов…

— Знаем мы ваши вопросы, — заявил мордатый. — Сначала вопросы, а потом оглянуться не успеешь, а вы уже весь бизнес под себя подмяли…

— Смотри-ка, бизнес у него! — фыркнул Якушев. — Ты с чего взял-то, что мне твой вонючий бизнес нужен? Совсем тупой, что ли? Битый час тебе вдалбливаю: я человека ищу, а бизнес твой вместе с тобой мне по барабану!

— Телескоп, сука, — простонал главарь, отыскав в толпе своих притихших клевретов очкастого «бухгалтера», — урою гниду!

Мимо с гулом пронесся, хлопая мокрым тентом, большегрузный трейлер. Он шел со стороны Москвы. Якушев краем глаза заметил, что водитель смотрит прямо перед собой, делая вид, что не замечает перегородившую всю встречную полосу толпу вооруженных людей. Он даже не снизил скорость, а, наоборот, наддал, заставив двигатель тягача с рычанием выплюнуть из выхлопной трубы облако черного дыма.

— Юрий Григорьевич, меня-то за что? — прижав к груди руки, в одной из которых поблескивал охотничий нож, взмолился «бухгалтер». — Это все кум! Хлыщ московский, говорит, вынюхивает что-то, под Кулика — в смысле, под тебя — копает… Московской братве, говорит, на МКАДе тесно стало, вот они к нам наперегонки и лезут — сами друг друга мочат, а с нас потом спрашивать станут. Так и сказал: москвичи, мол, кавказца завалили, чтобы нас подставить. Типа джигиты за своего мстить станут, вырежут нас, как цыплят, а москвичам только того и надо…

— Вот это уже разговор, — одобрительно заметил Якушев и слегка ослабил давление на завернутую за спину руку Кулика. — А кум — это который: прапорщик или лейтенант?