Андрей Воронин - Слепой. Смерть в подземке

— Во чешет! — сказал оперативник, сидевший у окна, задумчиво и красноречиво поигрывая резиновой дубинкой. — Прямо как по писаному. А наглый, сука!.. Образования, говорит, не хватит… — Он встал и нарочито медленно двинулся на Глеба, похлопывая дубинкой по раскрытой ладони. — А как тебе такой диплом?

— Предлагаю взаимовыгодное сотрудничество в сфере обмена информацией, — сказал Сиверов, делая вид, что не замечает дубинки. — Я — вам, вы — мне, а когда возьмете эту шайку, все лавры, опять же, ваши…

Дубинка коротко свистнула, рассекая прокуренный воздух, и с треском ударила по столу. Опер, заполнявший бланк протокола, вздрогнул, выронил ручку и сказал:

— Идиот, предупреждать же надо!

— Очень верно подмечено, — подхватил Слепой. — И, чтобы после не возникло подобных претензий в мой адрес, я предупреждаю… — Он пристально уставился на дубинку. — Предупреждаю: если этот «диплом» сейчас не уберут из поля моего зрения, я засуну его туда, где ему самое место. И вынимать его, — подняв взгляд, он посмотрел прямо в лицо оперативнику, в руке которого находился предмет обсуждения, — придется сидя на дне очень глубокой ямы, которую кое-кто роет для себя прямо сейчас.

— Чей-нибудь родственник, — вслух предположил кто-то.

Дубинка убралась — медленно, неохотно, но все же убралась.

— Все мы чьи-нибудь родственники, — глубокомысленно сообщил Сиверов. — Или, в крайнем случае, знакомые. Доказано, что все люди на этой маленькой планетке знакомы друг с другом буквально через пару рукопожатий.

Пока он валял дурака, без необходимости знакомясь с методами работы российских сыщиков, которые и так знал назубок, перед крыльцом райотдела, куда его доставили для первичного допроса, остановился белый «форд-фокус», на три четверти уже не белый, а грязно-коричневый ввиду испортившейся погоды. Из него вышли два гражданина средних лет и ничем не примечательной наружности — оба в штатском, но с военной выправкой и одинаково аккуратно подстриженными затылками. Почти синхронным движением открыв зонты, они направились к крыльцу, поднялись на него и, очутившись под защитой широкого бетонного козырька, так же синхронно опустили их и сложили. Зонты у них были черные, костюмы темно-серые с модным металлическим отливом; в целом все это выглядело бы вполне комично, если бы не профессионально непроницаемое выражение полностью лишенных мимики лиц.

Здесь, на крыльце, синхронность действий нарушилась: один вошел в здание, предварительно отдав своему спутнику зонт, а тот, что остался, прислонил оба зонта к стене в метре от мусорной урны, достал из кармана сигареты и закурил, моментально приобретя праздный, «вольноопределяющийся», как называл его непосредственный начальник Глеба Сиверова, вид.

Вошедший в здание райотдела гражданин в модном костюме о чем-то коротко переговорил с оперативным дежурным, по ходу беседы предъявив ему в развернутом виде некий документ — судя по последовавшей реакции, то было отнюдь не пенсионное удостоверение и не декадный проездной на все виды общественного транспорта, — после чего беспрепятственно проследовал в сумрачные недра заведения, посещение которого может вызвать положительные эмоции только у записного, прирожденного кляузника.

Пройдя длинным, плохо освещенным горящими через три на четвертую люминесцентными лампами коридором, посетитель повернул направо и очутился на лестнице. Здесь было светлее благодаря пропускавшим тусклый дневной свет стеклоблокам, из которых состояла стена лестничной клетки, и пахло цементом и застоявшимся табачным дымом. Гражданин в костюме с отливом поднялся на второй этаж, снова прошел коридором, на этот раз освещенным вполне нормально и даже ярко, и толкнулся в дверь, за которой, если верить табличке, находился кабинет начальника отдела. Открыв ее без стука, он решительно переступил порог и аккуратно, тоже без стука, прикрыл дверь за собой.

В кабинете он находился недолго, где-то от трех до пяти минут. По истечении этого мизерного промежутка времени, которого некоторым людям хватает лишь на то, чтобы со вкусом поздороваться, дверь кабинета снова отворилась, выпустив посетителя в коридор. Лицо его сохраняло прежнее бесстрастное выражение, но, закрыв за собой дверь, он на секундочку задержался, чтобы слегка ослабить узел галстука. Дав, таким образом, выход накопившейся негативной энергии, гражданин расправил плечи и прежней ровной походкой тронулся в обратный путь.