Андрей Воронин - Слепой. Смерть в подземке

— На Бога надейся, а сам не плошай, — сказал Молчанов. Он хлебнул остывшего кофе, поморщился и отставил чашку. Потом погасил тлеющий в пепельнице окурок, закурил новую сигарету и продолжил: — Молиться, Ник-Ник, надо в свободное от более конструктивных занятий время. А ты…

Он непринужденно потянулся к стоявшей в уголке между стеной и креслом упаковке минеральной воды с явным намерением вскрыть ее и утолить жажду — верный признак обезвоживания, возникающего в результате злоупотребления алкоголем.

— Не трогай, — резко сказал ему Ник-Ник.

Поднявшись, он сходил на кухню и принес оттуда ледяную, из холодильника, бутылку, прихватив заодно и стакан.

— Ух ты, холодненькая, — обрадовался Молчанов и, проигнорировав стакан, припал к горлышку.

В глотке у него забулькало, минералка, пузырясь, потекла по щетинистому подбородку. Крякнув, Молчанов поставил бутылку, утер рукавом рот, глубоко затянулся сигаретой и продолжил с того же места, на котором прервался:

— А ты, Ник-Ник, все бегаешь, пропадаешь где-то, суетишься… И все, заметь, не по делу! — Он раскатисто рыгнул, запоздало прикрыл рот ладонью, а потом, с одобрительным видом оглядевшись по сторонам, ни к селу ни к городу объявил: — А ничего у тебя берлога! Развитой капитализм в отдельно взятой квартире… Так о чем это я?

— По-моему, ни о чем, — сдержанно сообщил Безродный. — Пока ничего, кроме беспредметной критики в свой адрес, я от тебя не услышал.

— А это тебе алаверды, — заявил Молчанов. — Адекватный ответ на беспредметную критику в мой адрес. Парня я, видите ли, прохлопал! Это не я, уважаемый, это ты его прохлопал! Такой, по крайней мере, вывод напрашивается из оперативной информации, которую мне удалось раздобыть, — добавил он важно.

— Хватит придуриваться, — отмахнулся от него Безродный, — и без тебя тошно. Какая там еще информация! Ну где ты ее мог раздобыть?

— Там же, где и ты, — сказал Молчанов. — И, кстати, было бы гораздо логичнее, если бы ее нарыл именно ты. Потому что все это время она лежала прямо у тебя под носом. Тебе и искать-то ничего не надо, достаточно просто кое-что припомнить и сообразить.

— Хватит, — с мрачным напором повторил Николай Николаевич. — Или говори по делу, или катись, откуда пришел.

— Законное требование, — кивнул телохранитель, — хотя грубость тебя не украшает… — Он хлебнул минералки, с явным сомнением осмотрел выкуренную до половины сигарету, скривился и ввинтил ее в донышко пепельницы. — По делу так по делу. Видишь ли, я разделяю твой оптимизм, но у меня, помимо надежды, имеются для него вполне конкретные основания. Как ты знаешь, наш горячий кавказский друг убыл с места перестрелки своим ходом — расшвырял ментов и репортеров, прыгнул в мою тачку и был таков. Тебе не приходило в голову, что у него для этого имелись серьезные причины? Обвинить его не в чем, он не стрелял, не дрался… да он даже толком ничего не видел, елки-палки! Он был в подъезде, за закрытой дверью, а я стоял снаружи, спиной к окошку, так что смотреть он мог разве что сквозь меня. А я, как видишь, не стеклянный… Ну и какой ему был резон наносить ментам при исполнении оскорбление действием? Зачем было убегать?

— Ну и зачем? — спросил Ник-Ник, не в силах понять, к чему он клонит.

— Затем, что он не убегал, а догонял. Какие-никакие, а мозги у него все же имеются, и что-то такое он этими мозгами сообразил… или вообразил, неважно. В общем, я, как только вышел из узилища, сразу поехал в спортзал и первым делом наткнулся там — не в зале, разумеется, а на стоянке — на свою машину. Поговорил с охранником и узнал, что Марат примчался туда буквально через пять минут после твоего отъезда. Охранник хотел предупредить его, что тренировки не будет, но он даже слушать не стал — махнул рукой и побежал дальше, в раздевалку. В раздевалке в это время находился Белов…

— Черт, — сказал Безродный, — я же его спрашивал! Говорит, не видел…

— Плохо спрашивал, — сказал Молчанов. — Мне он рассказал, что Марат, едва успев войти, набросился на него с обвинениями…

— Все ясно, — вздохнул тренер. — Вот дурак! Мы с ним однажды разговаривали об этих покушениях — ну, о том, кто может их устраивать, кому это надо… Я ему говорю: да кто угодно, хоть тот же Вася Белов! Просто так сказал, для примера…

— А он запомнил. И когда чаша терпения переполнилась, ринулся выяснять отношения. Ты, говорит, мне завидуешь, потому что вышел в тираж, а я — без пяти минут чемпион мира. Ну, тут Вася ему и резанул правду-матку: чему, говорит, тут завидовать? Пояс чемпиона России тебе Ник-Ник купил, а насчет мирового первенства забудь — купилка у твоего тренера коротковата, кишка тонка. Небось, говорит, он тебе уже предложил под американца-то лечь…