Андрей Воронин - Слепой. Смерть в подземке

Человек с портфелем сделал движение, словно намереваясь отобрать у него паспорт. Глеб повернул к нему голову и вопросительно приподнял бровь. Интерполовец увял, расслабленно откинувшись на спинку сиденья.

— Что вы намерены делать? — спросил он.

— Ничего особенного, — заверил Глеб. — Не волнуйтесь, страна пребывания не пострадает. Можете рассматривать это как простую туристическую поездку.

— Отрадно слышать, — сказали с заднего сиденья. — И еще отраднее сознавать, что с оружием вас в самолет все равно не пустят. Тут мы вам ничем не можем помочь даже из уважения к нашему… ну и так далее.

— Рад, что вы рады, — мысленно усмехнувшись, сообщил Глеб.

— Я бы на твоем месте не спешил расслабляться, — обернувшись, сказал своему напарнику его сосед. — Если я все правильно понял, он сам — оружие, ввоз которого чреват крупными неприятностями для любой страны мира.

— Да ладно вам, — сказал Сиверов, — тоже мне, нашли Джеймса Бонда! Мое оружие — правда, — добавил он и сейчас же подумал, что этого говорить не стоило.

Впрочем, его слова были восприняты как шутка — пусть не совсем удачная, но встреченная вполне благосклонно, как попытка немного разрядить обстановку.

— Правдоруб, значит, — полуутвердительно хмыкнул интерполовец с портфелем.

— В пресс-службе, наверное, трудитесь? — вежливо осведомился второй.

Оба засмеялись, и Глеб присоединился к общему веселью: шутка и впрямь была хороша.

— Смех смехом, — сказал портфеленосец, — а мы очень рассчитываем на ваше благоразумие. Не подумайте, что нас сильно волнует целость имущества и покой граждан известной вам великой державы. Я лично считаю, что небольшая встряска им не повредит… да, наверное, уже и не поможет. Уж их трясут-трясут, а им все нипочем — продолжают жрать свои гамбургеры, заплывать жиром и считать себя самыми умными людьми на планете. Дело не в них, а, извините, в нас с коллегой. Помогая вам с документами, мы существенно превысили свои полномочия, и, если что, нас по головке не погладят. Так что вы уж там, пожалуйста, поаккуратнее.

— Так оно всегда и бывает: говоришь людям чистую правду, а они тебе не верят, — сокрушенно вздохнул Глеб.

— Для человека, который никогда не лжет, вы слишком часто повторяете слово «правда», — заметил портфеленосец.

— Верно подмечено, — признал Сиверов. — Возможно, вы и правы, но я говорил о другом. В том-то и парадокс, что, когда я лгу, мне, как правило, верят. А когда для разнообразия перестаю этим заниматься, доверчивость окружающих уходит, как вода в песок. Вот и вы туда же. Все правильно, раздобыть ствол в большом городе — не проблема, да и без него в случае чего можно обойтись. Но я действительно не имею ни желания, ни необходимости делать кому-нибудь больно. Если бы такая необходимость существовала — как вы понимаете, имеется в виду оперативная необходимость, — уж поверьте, в таком пустяковом деле, как получение американской визы, я обошелся бы без вашей помощи. В любом случае еще раз спасибо. Все, приехали, Гоголевский. Денег не надо, я сегодня всех подвожу бесплатно.

— Так мы можем не волноваться? — уже положив ладонь на дверную ручку, еще раз настойчиво поинтересовался портфеленосец.

— Не волнуются только покойники, — просветил его Глеб. — А у живого человека всегда найдется повод для беспокойства.

Это была правда, и его самого она касалась в первую очередь: необъяснимая тревога все не проходила, и это означало, что что-то по-прежнему не так, и чем дальше, тем сильнее.

Невзирая на поздний (или, наоборот, ранний, в зависимости от того, с какой стороны посмотреть) час, в просторном гараже загородного дома Андрея Викторовича Вышегородцева было непривычно людно. Судя по некоторым признакам — валяющимся на краю редко используемой осмотровой ямы обломкам бетона, громоздящейся рядом куче земли с торчащими из нее лопатами и портативной бетономешалке, что гудела, громыхала и чавкала в метре от ямы, — присутствующие занимались здесь какими-то строительными работами. С учетом того, что время давно перевалило за полночь, а «строители» щеголяли в запачканных землей и цементом деловых костюмах и белоснежных рубашках, выглядело все это до оторопи странно, чтобы не сказать дико.

Вот именно, дико. Стоя в три часа ночи в одной пижаме посреди собственного гаража, Андрей Викторович то и дело ловил себя на ощущении, что еще не проснулся. Босые ноги мерзли на бетонном полу, скованные за спиной стальными наручниками руки затекли и потеряли чувствительность, разбитый рот распух и напоминал о себе ноющей болью, но все это казалось просто элементами цветного, предельно реалистичного, но тем не менее бредового ночного кошмара. Хотелось во всю глотку выкрикнуть сакраментальное: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!» — но он благоразумно помалкивал: населяющие этот кошмар персонажи, даром что во сне, дрались чертовски больно.