Андрей Воронин - Слепой. Смерть в подземке

Но машина вместе с аптечкой была далеко, и вовсе не факт, что она ждала хозяина на прежнем месте. Кроме того, он очень сильно сомневался, что сумеет вести ее одной рукой, да еще и под воздействием БАСа. По лесу — вполне возможно, по трассе — тоже куда ни шло. А по Кольцевой? А через полгорода, через все эти бесчисленные развязки, кольца, пробки и светофоры? Это вряд ли, и именно поэтому так важно было вернуться вспять точно по своим следам.

В юности Петру Кузьмичу Стрельцову не раз доводилось читать и слышать рассказы о людях, чудом пощаженных пулей во время массовых расстрелов и выбравшихся из заваленных трупами, засыпанных землей рвов. Позднее, когда железный занавес начал трещать по швам, Стрельцов, как и все, отдал дань увлечению фильмами ужасов, среди прочих перлов западной культуры просочившимися через многочисленные прорехи. Увлечение было кратковременным: даже в ту пору Петр Кузьмич был далеко не глуп и очень быстро понял, что после обрушения железного занавеса страну захлестнуло гигантской приливной волной самых обыкновенных помоев, от которых боготворимый диссидентами Запад давно не чаял избавиться. Но сейчас, бредя через погруженный в сумерки лес — весь в крови и земле, только что из могилы и так далее, — невольно сравнивал себя с персонажами тех фильмов. Ну вылитый зомби! Снять бы на камеру и показать Вышегородцеву — поседел бы от ужаса, полные штаны бы навалил! И поделом болвану. Ты сперва выучи, где у пистолета ствол, а где рукоятка, а уж потом разыгрывай из себя крутого мафиози, Аль Капоне ты хренов, снайпер, пальцем деланный…

Мысли были глупые, бредовые, но они помогали отвлечься, перестать мучительно и безрезультатно вычислять шансы на выживание. Путь, который, убегая от преследователя в темных очках, он проделал за каких-нибудь пять — семь минут, сейчас представлялся непреодолимо долгим. До машины было как до Луны, а порой начинало казаться, что она, как горизонт, удаляется с каждым сделанным в ее сторону шагом.

Справа от себя он смутно, словно сквозь закопченное стекло, увидел возвышающуюся над чахлым осинником старую сосну и машинально откорректировал курс. Где-то там, под деревом, наверное, до сих пор валялся его полицейский «вальтер» — доброе оружие, не чета старикашке «Макарову», из которого его пытался пришить этот выскочка Вышегородцев. Искать пистолет Петр Кузьмич не стал: на это не было ни времени, ни сил, ни желания. Оружие — дело наживное, а этого сопливого олигарха вместе с его прихвостнем в темных очках он оприходует и без пистолета, голыми руками. Ну, или одной рукой — это в том случае, если медицина окажется бессильна и спасти вторую не удастся…

Стрельцов едва не упал, запутавшись ногами в чем-то мягком, плотном, с готовностью обернувшемся вокруг ступней, и не сразу сообразил, что это именно то, что он искал, — его сброшенный во время бегства пиджак. Под ноги он не смотрел — помнилось, что пиджак остался висеть на сучке, за который тогда зацепился, — и, если бы не случайность, обязательно прошел бы мимо.

— Случайность, — прохрипел он, тяжело опускаясь рядом с пиджаком на колени, — случайность… Вот хрен вам, а не случайность!

Петр Кузьмич имел в виду, что в случайности он не верит и что так называемые случайности суть не что иное, как частные проявления правящих этим миром непреложных законов. Люди верующие называют это Божьим промыслом, мистики — роком или судьбой. Петр Кузьмич не верил ни в то, ни в другое; во что он верил свято и безоговорочно, так это в то, что удачу можно оседлать и даже не оседлать, а запрячь — надеть на нее хомут и заставить пахать. Для этого придется потрудиться, и успеха тут никто никому не гарантирует. Но если быть упорным, трудолюбивым, умным и ловким, тогда, быть может, получится надеть на норовистую клячу узду, и после этого она от тебя уже никуда не денется. И дураки будут только завистливо качать головами, приговаривая: вот ведь везет человеку! А это не человеку везет — это его, человека, везет собственноручно пойманная и объезженная им лошадка по кличке Фортуна или как там ее еще называют…

Мобильный телефон, к счастью, никуда не делся, а спокойно, будто ничего не случилось, лежал в боковом кармане пиджака. Стрельцов разблокировал клавиатуру, заставив дисплей засветиться в сумерках ровным голубоватым светом. Индикаторы показывали, что батарея заряжена более чем наполовину и связь тоже есть — слабенькая, но вполне устойчивая.

— Вот сейчас и поглядим, воскресну я или нет, — пробормотал Петр Кузьмич, адресуясь к Вышегородцеву.