Андрей Воронин - Слепой. Антикварное золото

— Прочесать… — повторил Сиверов. — Прошу прощения, но вы явно не до конца представляете себе, что находится там, под нами. А там, Ирина Константиновна, целый город — не такой большой, как тот, что на поверхности, но и не маленький. И очень, очень запутанный. Прочесывать его можно годами, и все равно осмотреть, как вы выразились, каждый метр не удастся.

— Так что же делать? — растерянно спросила Андронова.

— Что-нибудь придумаем, — туманно пообещал Сиверов. — А вы пока можете приготовить мне кофе. Это будет ваш посильный вклад в дело спасения «клада Приама»… Хотя нет, постойте, я сам сварю. Такое ответственное дело нельзя доверять женщинам.

Темные очки, как всегда, помешали Ирине понять, заметил ли Сиверов свирепый взгляд, которым она наградила его за эту шутовскую реплику.

Дмитрий Крестовский двигался уверенно и быстро, нигде не задерживаясь. Время от времени луч его фонарика выхватывал из темноты следы кое-как затертых меловых стрелок — указателей, которыми он когда-то пометил эту дорогу. Теперь в стрелках не было нужды: он потратил почти трое суток, ходя по ней туда и обратно, пока не запомнил каждый поворот, каждый пролом, каждый люк и каждую выбоину в бетонном полу. Он мог бы пройти здесь с закрытыми глазами, на ощупь, но не чувствовал потребности в таком эксперименте, потому что знал: надо будет — пройдет.

Дмитрий провел под землей уже довольно много времени и накопил достаточно горького опыта, чтобы не быть слишком самонадеянным. Именно это заставляло его пользоваться своеобразным заменителем меловых стрелок — мотком бечевки, которую он машинально разматывал на ходу, помечая свой путь этим современным эквивалентом нити Ариадны. Путь был неблизкий, и Дмитрию пришлось заранее позаботиться о бечевке — запасные мотки, целых четыре штуки, были припрятаны им по всему маршруту в местах, где бечевка обычно кончалась.

Это было немного рискованно, но вот именно немного. Случайно наткнуться на бечевку могли разве что диггеры, и даже в том случае, если бы они решили проверить, куда ведет эта путеводная нить, Дмитрий услышал бы их издалека и заранее принял меры к тому, чтобы незваные гости не обнаружили ни его, ни тайник. А найти тайник случайно, не зная о его существовании и не располагая списком примет, было почти невозможно — спасибо предку, который об этом позаботился.

Привычно отсчитывая шаги и повороты, он размышлял, как ему быть с Гронским. Хватка у Александра Антоновича оказалась стальная, и до Дмитрия как-то вдруг дошло, что он опять ввязался в игру, которая ему не по силам. Он, когда-то считавший себя чуть ли не профессиональным игроком, прекрасно знал, что личное обаяние просто необходимо любому хорошему мошеннику. И он же, как ребенок, купился на дружелюбную улыбку этого разбойника с большой дороги! Правда, улыбка была хороша; вспомнив ее, Дмитрий предположил, что Гронский ежедневно утром и вечером подолгу репетирует перед зеркалом, доводя свой дружелюбный оскал до полного совершенства.

Помимо собственной воли поверив в искренность этой насквозь фальшивой улыбки, Дмитрий практически признался, что располагает большим количеством золотых украшений, подобных тому, которое он принес Гронскому. И теперь господин банкир с его деловой хваткой не успокоится, пока тем или иным способом не вытянет из Крестовского все, чем тот располагает, дав взамен какие-то жалкие гроши…

Дмитрий прозрел, но, увы, не до конца. Ему лишь на краткий миг пришло в голову, что Гронский может попытаться не дать ему за золото вообще ничего. Он сразу же прогнал эту мысль: как можно?! Это же все-таки не бандит с большой дороги, а приличный человек, банкир! Не все же банкиры — бандиты, есть, наверное, и обыкновенные мошенники…

Все-таки Крестовский изменился не так сильно, как казалось ему самому. Даже несмотря на тот случай в колодце, когда он побывал на волосок от смерти, в глубине его души все еще жила твердая уверенность в том, что с ним не может случиться ничего по-настоящему плохого. Да, позади у него остался трудный период — крупный проигрыш, тяжкий труд, нервотрепка, смертельный риск… Он не сидел сложа руки в ожидании чуда, он вкалывал как проклятый, он чуть было не погиб — в общем, он честно расплатился по счетам, и удача стала заслуженной наградой за все лишения. Сейчас он был на гребне, переживал свой звездный час, и с ним действительно ничего не могло произойти. Потому что должна же быть на свете хоть какая-то справедливость!