Андрей Воронин - Слепой. Антикварное золото

А главное, ему этот подарок не будет стоить ни гроша. Деньги, залогом возвращения которых служит квартира, давно лежат в сейфе. Крестовский об этом не знает, и пусть его: меньше знаешь — крепче спишь.

Алена, которая, как все модели, морила себя голодом, хлебнув виски, заметно захмелела. Она всегда очень быстро пьянела и так же быстро трезвела — иногда даже зависть брала на нее глядеть. Только что была трезва как стеклышко, и вот уже язык у нее заплетается и несет она какую-то веселую чепуху. А через пять минут, глядишь, снова трезвая, хоть ты ее на прием в посольство вези…

Как обычно, находясь под воздействием алкоголя, Алена щебетала без умолку — что-то о магазинах, о своих приобретениях, о здешних красотах и о московском знакомом, которого встретила в торговом центре с какой-то грымзой в парике: «Представляешь, по этой жарище — и в парике! Лысая она, что ли?»

Гронский, занятый своими мыслями, ее почти не слушал. Его участие в разговоре, как обычно, свелось к молчаливым кивкам — он умел делать вид, что слушает собеседника, улавливая лишь вопросительные интонации, требовавшие хоть какой-нибудь реакции.

— Ты меня не слушаешь? — спросила Алена.

Гронский механически кивнул в ответ. Она рассмеялась, и он спохватился.

— Прости, что ты сказала?

— Я сказала, что ты меня не слушаешь!

— Прости, — повторил он. — Задумался. Ловко ты меня поймала! Так о чем речь?

— Задумался он, — капризно надув губы, протянула Алена. — Задумчивый он у нас, важный. Даже на отдыхе ни минуты покоя — все думает, думает, решает мировые проблемы… Я ему уже полчаса талдычу: там, в ювелирном, такие бусики лежат — закачаешься! А он задумался…

— Бусики… — рассеянно повторил он. Сквозь открытую дверь лоджии ему была видна лежащая на кровати груда бумажных пакетов, исполосованных названиями известных фирм — производителей одежды, обуви и косметики. — А что — бусики? Что такого эксклюзивного может лежать в витрине здешнего ювелирного магазина? Наверняка какая-нибудь дешевка.

— А для тебя все дешевка, — явно подлизываясь, проворковала Алена и тут же, без перехода, взяв деловой тон, назвала цену.

Гронский проглотил рвущийся наружу короткий, непечатный возглас.

— Ничего себе, бусики, — пробормотал он и, собравшись с мыслями, добавил: — Дешевка, за которую просят большие деньги, все равно остается дешевкой. Когда, наконец, ты усвоишь, что на курортах нельзя делать серьезные покупки? Здесь все рассчитано на приезжего лоха, который отвалит бабки и укатит обратно в свою Лохляндию, чтобы вернуться, самое раннее, через год, когда качать права будет уже поздно…

— Жадина, — сказала Алена, правильно поняв смысл этой проповеди. — Жадина-говядина, соленый огурец, по полу валяется, никто его не ест…

— Ну вот, — притворно огорчился Гронский, — уже и жадина.

— Хотя ты, наверное, прав, — рассеянно продолжала Алена. Она уже была трезва, но стакан в ее руке еще не опустел. — Бусики, конечно, так себе. Ничего в них нет, кроме цены. Но так хочется!..

Смысл ее слов дошел до Гронского с некоторым опозданием, а когда дошел, банкир мысленно присвистнул. Ого! Ну, бусики, ну, хочется… Так почему не купила? А потому не купила, что не хватило денег… Бедная кредитка! Хорошо, что не последняя.

«А девчонка умна, — подумал он, поднося к губам стакан и поверх него с интересом естествоиспытателя разглядывая Алену. — Как-то почуяла, что прощание не за горами, и включила свой пылесос на всю катушку, пока есть из кого сосать…»

Неожиданно возникшее желание спросить, сколько денег осталось на кредитной карточке, было таким же сильным, как и посетившее его десять минут назад желание плюнуть с балкона в бассейн. Этот вопрос вертелся у него на самом кончике языка, но Гронский его, естественно, не задал.

От решения проблемы «бусиков» его избавил раздавшийся в номере телефонный звонок. Это не была переливчатая электронная трель белого с золотом гостиничного аппарата; звонил мобильный — резко, отрывисто и требовательно.

— Принеси, — сказал Александр Антонович Алене и, видя, что та медлит, добавил: — Пожалуйста.

Она, независимо покачивая красивыми бедрами, сходила в номер и принесла продолжающий звонить мобильник. Гронский взглянул на дисплей, сердито дернул щекой — не дадут отдохнуть, черти! — и нажал клавишу соединения.

— Ну? — вместо приветствия отрывисто бросил он в трубку.

Алена, присевшая было, снова встала и ушла в номер. Когда она вернулась, на ней оставался только купальник, который почти ничего не прикрывал. Она налила себе еще виски, а заодно, чтобы не бегать взад-вперед, прихватила и бутылку.