Андрей Воронин - Слепой. Антикварное золото

Очень хотелось оставить все как есть — пускай валяется, раз такое дело, — но он понимал, что заняться уборкой все равно придется. Не станешь же целый месяц обо все это спотыкаться! Да и дверь в туалет завалило, а без него как же? На балконе, что ли, оправляться?

«Черт меня понес на эти антресоли!» — с чувством подумал он.

На антресоли Дмитрия занес, конечно же, никакой не черт, а некое свойство его собственной натуры, имевшее, правда, большое сходство с вселившимся в человека бесом, который постоянно нашептывает ему в ухо соблазнительную чушь, толкая на нелепые, а порой и самоубийственные поступки.

Произведя полный и окончательный расчет с Мусой и его компанией, Дмитрий Крестовский ушел в трехдневный запой, оставивший его почти без средств к существованию и на целых трое суток сокративший и без того недолгий срок, дарованный ему судьбой на то, чтобы завершить земные дела. Жить ему оставалось чуть больше месяца, но Дмитрий об этом даже не подозревал, а потому относился ко времени с присущей ему во всем расточительностью.

Кроме того, в этом эйнштейновском мире все относительно. Месяц — это очень короткий срок, но по сравнению с тремя днями, изначально отведенными Дмитрию на выплату чудовищного проигрыша, он кажется почти вечностью. Посему, вернувшись домой без денег, но более или менее успокоенным, Дмитрий Крестовский прибег к испытанному лекарству от всех горестей. Когда люди Гронского убивали в Наро-Фоминске Мусу и его приятелей, он уже не вязал лыка, и, если бы кто-то поведал ему о печальной и поучительной участи троих кидал, он встретил бы это известие лишь бессмысленным хихиканьем.

Однако все, что имеет начало, имеет и конец. Что касается запоя, то продолжительность его, как правило, определяется двумя факторами: количеством имеющихся в наличии денежных знаков и терпением окружающих, которые, исчерпав свои запасы христианской кротости, могут вызвать бригаду скорой психиатрической помощи. Факторы эти действуют когда как — то вместе, то по одному; когда же не действует ни один из них — например, денег у человека хватает на то, чтобы непрерывно пить в течение года, а в «скорую» позвонить некому, — рано или поздно срабатывает третий фактор. И по эффективности он намного превосходит первые два, вместе взятые: познакомившись с ним, человек не просто выходит из запоя, а прекращает пить раз и навсегда. Данный фактор люди называют по-разному, а медики — «летальный исход».

Правда, упиться до смерти или хотя бы раздражить соседей настолько, чтобы они позвонили в психушку, Дмитрий Крестовский не успел — деньги у него закончились раньше, чем здоровье и терпение окружающих. Кроме того, алкоголиком он не был и, более или менее протрезвев, решил, что с него довольно.

Полдня он слонялся по квартире, не зная, чем себя занять, и бесцельно заглядывая в шкафы и на книжные полки. Постоянной работы Дмитрий Крестовский не имел, а играть было не на что. Можно было продать кое-что, но у него хватило ума сообразить, что, занявшись распродажей своего имущества в таком виде — красные глаза, опухшая от пьянства, три дня не бритая физиономия и перегар, способный с одного выдоха свалить здоровую тягловую лошадь, — он рискует не получить и четверти настоящей цены.

И Крестовский бродил по комнатам, время от времени открывая застекленную горку или шкаф и шаря рукой в дальних углах или снимая с полки какую-нибудь книгу и рассеянно перелистывая страницы. Мало-помалу движения его делались все более быстрыми и целенаправленными, а поиски, которые поначалу и на поиски-то не походили, в конце концов стали прямо-таки лихорадочными. Так заядлый курильщик, оставшийся без табака, раз за разом обшаривает все углы и карманы, перетряхивая содержимое полок и ящиков в надежде отыскать — нет, не пачку, а хотя бы одну, пусть пересохшую или даже сломанную, сигарету или в незапамятные времена упавший мимо мусорного ведра, закатившийся под мебель и там окаменевший окурок. Так горький пьяница перебирает трясущимися руками стоящую под окном батарею пустых бутылок, ища и не находя ту единственную, пропущенную в угаре развеселой гулянки, на дне которой уцелел глоточек живительной влаги. Умом и тот и другой понимают, что ведут себя смешно и глупо, идя на поводу у навеянной предосудительной слабостью надежды, однако не прерывают своего бессмысленного занятия до тех пор, пока от надежды не остается и следа.

Дмитрий тоже понимал, что только впустую тратит время и глотает пыль, однако поиски, как и запой, раз начавшись, должны были обрести логическое завершение. Он все яростнее перетряхивал старые книги с потускневшей позолотой на переплетах и шарил по ящикам комодов и сервантов, в которые не заглядывал, пожалуй, со дня гибели родителей. Если бы кто-то спросил, что он ищет, Дмитрий затруднился бы с ответом; он стеснялся признаться даже самому себе, что ищет заначку. Переворачивать квартиру вверх дном в поисках заначки — что может быть глупее? По крайней мере, ответ на этот вопрос Дмитрию был известен. Глупее поисков забытой заначки могут быть только поиски заначки, которой ты не делал.