Андрей Воронин - Слепой. Антикварное золото

— Операция в масштабах всей страны, — недовольно проворчал Федор Филиппович, — а может быть, и всего ближнего зарубежья. Упустили, черти!

— Мы с самого начала отставали от них на несколько ходов. Сейчас разрыв сократился, мы наступаем им на пятки. Ничего, поймаем, — закончил Глеб с уверенностью, которой вовсе не испытывал.

На Ирину Константиновну он старался не смотреть. За окном опять громыхнуло, и стихший было дождь припустил с новой силой.

Медведь повернул к себе зеркальце заднего вида и придирчиво осмотрел свое отражение. Бейсбольная шапочка с длинным козырьком — головной убор, который Медведь никогда не носил, считая его частью униформы прирожденных лохов, — сидела на нем как на корове седло, а усы и бакенбарды вообще вызывали у Злого приступы нервного смеха всякий раз, как он смотрел на напарника. Но этот набор элементарных средств изменил Медведя до неузнаваемости. Позволив своей физиономии частично зарасти шерстью и водрузив сверху дурацкую шапочку с утиным козырьком, Медведь, конечно же, не перестал выглядеть тупым быком, но теперь это был совсем другой бык — повзрослевший, остепенившийся, далеко не такой агрессивный и, очень может быть, вовсе даже и не бык, а, скажем, владелец торговой палатки на рынке или какой-нибудь мастер по отделке квартир. Это был бык, привыкший ходить в ярме и уже не годившийся для участия в корриде — по крайней мере, с виду. Таким Медведя не видел никто и никогда, и Злой был почти уверен, что в таком виде его не узнал бы ни один из прежних знакомых.

— Ну и рыло, — самокритично объявил Медведь, вдоволь налюбовавшись своей новой физиономией, и завозился, возвращая зеркало в исходное положение.

— Усы — признак мужественности, — утешил его Злой.

— Вот признак мужественности, — возразил Медведь, поднося к его носу зажатый в пудовом кулаке «кольт». Пистолет был крупный, но в мосластой пятерне Медведя выглядел как-то несолидно.

— Убери! — зашипел на него Злой. — Офонарел, что ли, гоблин твердолобый?

Медведь снисходительно усмехнулся и спрятал «кольт» под одежду. Злой подавил вздох. Честно говоря, за последнее время он совсем измучился с этим бронтозавром, который словно не хотел понимать, в каком положении они очутились, а главное, как себя следует вести.

Взять, к примеру, тот же «кольт». Злой чуть ли не на коленях ползал, умоляя Медведя выкинуть к чертям собачьим эту волыну, на которой висело столько жмуров, что ими можно было целиком заполнить двухэтажный туристический автобус. Но Медведь не только продолжал хранить пистолет, но и брал его с собой всякий раз, когда надо было выйти из дома — неважно куда, хотя бы и в булочную. На этом «кольте» были написаны строки приговора, в которые Злому совсем не хотелось вчитываться.

— Давай все-таки я схожу, — предложил Медведь.

Злой с сомнением покосился в его сторону. Честно говоря, он испытывал огромное искушение принять предложение напарника. Предстоящее мероприятие при всей его кажущейся невинности было довольно рискованным, а рисковать Злой не любил. Но, с другой стороны, дело было тонкое, требующее не только и не столько сноровки в обращении с оружием, сколько элементарного умения вести себя более или менее по-человечески. Медведю, при всех его превосходных качествах, это было не дано. По-человечески он мог произнести от одной до трех фраз, после чего неизменно сбивался на свойственное ему агрессивное мычание, начисто забывал русский язык и переходил на милую его сердцу феню.

— В натуре, — продолжил Медведь, — я эту байду на раз разрулю.

— Знаю я, как ты разрулишь, — приняв решение, возразил Злой. — Рули ты лучше машиной, а там я уж как-нибудь сам.

— Ну, смотри, — с сомнением протянул Медведь. — Мое дело предложить, твое — отказаться… Не завали дело, братан!

— За собой следи, — буркнул Злой.

Он по очереди вынул из-за пояса и проверил пистолеты — табельные ментовские «пимки», подобранные на месте перестрелки в катакомбах. Злой долго возился, спиливая с них серийные номера, под насмешливые комментарии Медведя, считавшего, что он только попусту теряет время и глубоко заблуждается, рассчитывая жить вечно, да еще и оставаться при этом на свободе.

Пистолеты были в порядке. Злой знал это и так, а проверку затеял только для того, чтобы еще хоть немного потянуть время. Но надо было преодолеть страх. Растолкав пистолеты по местам, он потянул на себя ручку и резко распахнул дверь.